Отцы Церкви призывают нас жить со страхом смертным. Из столетия в столетие мы эти слова слышим из столетия в столетие, мы их превратно понимаем. Сколько людей живет страхом того, что вот-вот наступит смерть, и за смертью суд, а за судом — что? Неизвестно. Ад? Или прощение?.. Но не об этом страхе смертном говорили отцы. Отцы говорили о том, что если бы мы помнили, что через мгновение можно умереть, как бы мы спешили делать все то, которое мы еще можем успеть сделать.

Если бы мы думали постоянно, трепетно том, что стоящий рядом с нами человек, которому мы сейчас можем сделать доброе и злое, может умереть, — как бы мы спешили, о нем позаботиться! Не было бы тогда никакой нужды, ни большой, ни малой, которая бы превосходила бы нашу способность жизнь посвятить человеку, который вот-вот умрет. Святые умели так жить в течение целой жизни, изо дня в день, из часа в час, по отношению к каждому человеку, потому что в каждом они видели образ Божий, живую икону...

ОДНАЖДЫ ЭТО БЫЛО...
Однажды это было, сто лет Тому спустя:
Проснувшись, в колыбели заплакало дитя
От туч над головою, от злых недобрых лиц,
От тьмы кромешной ночи и холода земли.
Свеча горела тускло, выл ветер за стеной,
Лишь был родным и нежным взгляд матери седой.
Среди чужого мира, манил к себе добром.
Неведомая сила была во взгляде том.
Был темен сруб дубовый, трещал лучины свет,
Был взгляд дитя прикован к иконе на стене,
Взгляд матери Господней теплом его согрел,
С иконы православной он на дитя глядел..

ПОПУГАЙ

Короля своего мы хвалили
Кто за скипетр, кто за камзол,
В непонятном веселье твердили
— Наш спаситель к престолу пришёл!
Как румян он, какой кучерявый,
Как корона златая блестит,
Управлять нашей бедной державой
Сам Господь ему видно велит!
Все хвалили его. Кто из лести,
Кто из боязни розг получить,
Кто желая подняться по лестнице,
Кто-то просто не мог не хвалить.
Все смотрели и с благоговеньем
Гнули головы, спины пред ним,
Низко кланяясь в знак уваженья.
Кто-то встал перед ним на колени.
— Люди любят тебя, господин!
Из-за шторы следила охрана:
Всё ли правильно, то ль говорят,
Так ли славу возносят тирану,
А особо следя за рабами —
Те могли ведь и правду сказать.
Этот цирк продолжался так долго,
Что большой попугай не стерпел.
— Да дурак наш король! — крикнул громко
И в окно из дворца улетел.
Все застыли в нелепом испуге,
И король даже с трона привстал.
И в душе где-то каждый подумал:
— Поему это я не сказал?

Архив газеты "Тайны века", Харьков, 2006