Считается, что творчество — живопись, скульптура, музыка, балет — все это лишь проявление человеческой гордыни, пена тщеславия на волнах бушующего моря человеческих страстей. А уж театр — и вообще служение князю мира сего. Думаю, что эти взгляды хотя не лишены оснований, но весьма однобоки. По-моему, творчество — это чудо Божие, Божий дар человеку, проявление в человеке образа и подобия Божиего, Его всепобеждающей, вселюбящей творческой силы. Другое дело — как мы этим даром распорядимся: во благо или во зло? В современном искусстве литературе, и вообще — в творчестве, чаще получается — во зло.
И если мы не можем различить творчества, основанного на любви к Богу, к людям, к красоте и гармонии Божиего мира, от творчества идольского, кумирного, похотного — то это беда наша, а не творцов: художников, музыкантов и т.д. И как пророку Илии Господь явился не в виде огненного вихря, а дуновением тихого ветра, так и божественные истоки творчества часто проявляются прикровенно, исподволь.
В школьные годы я был в Русском музее на выставке художника Верещагина, известного своей картиной «Апофеоз войны» (груда черепов с кружащимися над ней воронами) и другими изображениями военных действий, солдат и т.п. А запомнилось почему-то непримечательное небольшое полотно (то ли эскиз, то ли незаконченная работа) — «В ожидании исповеди». Полутемный интерьер храма (притвора?): прислонившись к стене на лавке сидит женщина в простой деревенской одежде, в платке, все пространство картины наискось пронизано солнечным лучом, бьющим из какого-то маленького окошка...
Возможно, память не точно сохранила подробности изображения, но помню, что меня, тогдашнего школяра, привлекла эта работа мастера, знаменитого совсем другими картинами, Привлекла не столько даже изображением, сколько названием. Слово «исповедь» в моем лексиконе уже было, но оно пришло откуда-то из романов Дюма или им подобных и никак не вязалось с тем, что я увидел на картине Верещагина. Какое-то неясное чувство зародилось в моей душе. Были там, кажется, и еще какие-то картины с интерьерами храмов, смутно сохранившиеся в моей памяти.
Прошли многие годы, прежде чем я узнал доподлинно, что же такое настоящая исповедь, и каково бывает находиться в ожидании ее, а картину Верещагина я вспоминаю с благодарностью к художнику.

Алексей Новиков,
литератор и художник

Архив газеты "Русь Триединая", Харьков, 2009