«Где труп там соберутся орлы» (От Матфея 24:28).
Все, что собрано за жизнь духом человеческим, высвечивается перед гробом усопшего, когда чувства обострены и фальшивому негде укрыться. Становится очевидно кто, во что богател и богатеет.
Умер Борис Николаевич Ельцин и своей смертью собрал дань русскому величию со всего света. Он сам был живым воплощением русского духа, его самобытности, неукротимости, того, чего умом не понять и аршином не измерять. Как-то он сказал однажды в своем выступлении: великая Россия подымается с колен.

Великим делает человека умение осознать свои ошибки, покаяться, а неизмеримое Величие Творца заключается в умении прощать.
Грехи политиков — достояние общества, о них слагают анекдоты и небылицы. То, что прощаем себе, не прощаем им. Оправдываясь, дескать, я-то что, простой человек, грешный, а он величина, к нему и мерка построже. Ему точно нельзя того, что нам позволительно. Забываем при этом о том, что все мы из одного теста слеплены. Да, не был первый президент России законником, был непосредственен и выпить любил. Каждый из нас вспомнит немало былых претензий к нему: там не так, да и в том ошибся, то-то проглядел, олигархов расплодил…
Но пример Бориса Николаевича — повод вспомнить, что делами закона никакая плоть не оправдается — только благодатью. Ибо благодать, по словам апостола Павла, отменяет закон, и на таковых нет закона.
Ельцин был светлым человеком и ушел из жизни в светлые пасхальные дни, сказала его вдова на траурном приеме в Кремле.
Тем неизмеримей величие и милость Божия — то, что Борис Николаевич отпевался в Храме Христа Спасителя, о восстановлении которого он ратовал. Мог ли он знать, что и по смерти своей он послужит возрождению прерванной традиции, когда его будут отпевать по православному обряду. Ведь так не погребали правителей России более ста лет.
При заупокойных службах Борис Ельцин поминался с упоминанием полного государственного титула и отчества. В последний раз такое поминовение совершалось на похоронах императора Александра III. Происходит то, о чем предрекал святой праведный Иоанн Кронштадский, «воздвигается ныне, Русь новая, — по старому образцу; крепкая своей верою в Христа Бога и во Святую Троицу!»
Мне почему-то вспомнилось, как удручающе выглядели похороны Брежнева — без всякой надежды, так, должно быть, мертвые хоронят своих мертвецов. Совсем другое чувство возникло сейчас при просмотре прямой трансляции прощания с Борисом Николаевичем. Чувство перехода человека в вечность, когда мы, простые смертные, можем видеть таинственный покров, отделяющий миры.
Смерть Ельцина обнажила величие православной службы, явила миру сокровище немеркнущее, и видно было, как остановились иностранцы в изумлении.
Как русский богатырь, политый мертвой и живой водой, царь Борис уснул вековым сном и своей смертью пробудил Россию. Ведь, знаем из слов Спасителя, если зерно, падши в землю, не умрет, то не даст плода.
Пришлось кое-кому постоять в храме, и видно, что многие неуверенно крестятся.
Сиротливо и испуганно стоит Кучма, в глубоких думах как вкопанный застыл Янукович, утирает слезы Лукашенко, либерал Медведев явно не в своей тарелке, трудно выстоять службу, а еще труднее рассеянные мысли в храм вернуть и к Богу обратить.
Борис Николаевич любил делать сюрпризы, и здесь было заметно, когда на политиков обрушилось мощное, величественное, пробивающее до основания души русское хоровое пение, даже лицо Клинтона потеряло привычное глумливое выражение. Это было сравнимо с кульминационным моментом в фильме Тарковского «Андрей Рублев», когда зазвучал колокол, и до того вольно беседовавшие иностранцы замерли, пораженные неземным звуком, извлеченным из металла русскими мастерами.
Ярко вспыхнула очевидная истина православного исповедания, бережно сохраненная многими поколениями ценой огромных невзгод и жертв, через живую непрерывную традицию и благолепие храма,торжество чина и таинств, перед которыми смиряется в трепете гордый, мятущийся человеческий разум.
Смерть великих делает нас ее очевидцами. Великие приходят в мир безвестными, их рождение заметно только для близких, а уход исполина сотрясает мир, прерывает привычное течение дел, останавливает нас и оборачивает к вечности. На похоронах можно увидеть непримиримых врагов, все чувствуют, что стоят перед безотносительной истиной, мельчают склоки на фоне непостижимой тайны бытия.
Бежит человек к своим минутным целям, вдруг споткнулся, увидев смерть рядом, и мысль о своей неминуемой участи прокрадывается и будоражит спящую совесть, а в сердце зарождается страх Божий, и это уже, как говорят святые отцы, — начало спасения.
Предстояние в таких мыслях очищает, возвышает и одновременно смиряет нас перед непостижимой тайной судов Божьих.

Сергей Моисеев

Архив газеты "Тайны века", Харьков, 2007