Верующие люди чутки к любым совпадениям и сближениям. «Потому что уверены: нет в мире ничего случайного.
Кто верит в случай, тот не верит в Бога», — сказал один замечательный богослов. Всезарубежный Собор Русской Православной Церкви За границей начал работу в Сан-Франциско 6 мая — в день памяти великомученика Георгия Победоносца. Так совпало. Однако совпадение знаковое.
Самая интересная духовная трактовка известного всем образа такова: дракон на иконах, изображающих подвиг Георгия, это материализовавшиеся страхи, опасения людей, а победа над ними — победа над своими ужасами. Победоносец неустанно пронзает копьем дракона и делает его ничтожным, не опасным, жалким. Ведь земные беды чаще всего и создаются нашими страхами.

Всезарубежный Собор созывается лишь в четвертый раз за всю историю Зарубежной Церкви, последний был более 30 лет назад.
И вот Русская православная церковь и Русская православная церковь за рубежом (РПЦЗ) близятся к преодолению 80-летнего раскола. Делегаты IV Всезарубежного Собора Русской православной церкви за рубежом (РПЦЗ) подавляющим большинством приняли решение о восстановлении связей с Московским Патриархатом.
Церковь, основанная в период гражданской войны русским духовенством, находившимся в эмиграции, по указу патриарха Тихона, бывшего в то время предстоятелем Русской церкви, прекратила отношения с российскими православными после того, как патриарх Сергий в 1927 году публично поддержал советскую власть. В течение долгих лет это оставалось главным препятствием для восстановления отношений.
Постановление Всезарубежного собора, прошедшего в Сан-Франциско, является рекомендательным — окончательное решение остается за Архиерейским Собором. Наблюдатели ожидают, что он последует мнению делегатов Всезарубежного собора.
В настоящее время РПЦЗ объединяет за пределами России около полумиллиона последователей, проживающих более чем в 30 странах.
— Нет в мире человека, который не поймет, что любое разделение есть плод грехопадения, — убеждает своих единоверцев американский священник Русской Зарубежной Церкви, — Церковь никогда не может смириться с ним или оправдать его, она может лишь временно терпеть его как неизбежное зло в этом греховном мире. Крушение безбожного коммунизма уже произошло, а потому вопрос о воссоединении Церкви поставлен самой историей.
Век и Тысячелетие Россия переступила, утратив едва ли не все свершения десяти поколений. Под флагом прощания с тоталитаризмом обрушена трехсотлетняя русская история — Ясский и Кючук-Кайнарджийский договоры, Ништатский мир и Полтава. Разрушено национальное и государственное тело русского народа. Исторический и духовный опыт русской жизни, создавший самобытную глубоко христианскую культуру и цивилизацию, подвергается невиданному искушению и глумлению со стороны удачливого кузена марксизма — либерализма.
Однако на удивление всем Россия наряду с упадком почти во всех сферах, главных для Запада, демонстрирует способность к самостоянию, к возвращению смысла истории и возрождению своей православной картины мира, что дала в свое время русским смысл их исторической жизни. Расчленение государственного тела русского народа не смогло умертвить его душу, ищущую Бога. На повестке дня вдруг встало воссоединение его духовного организма — Русской Церкви.
Казалось бы, величайший шанс не может быть отринут подлинно русскими и верующими.
Начавшийся диалог между Русской Православной Церковью и Русской Православной Церковью За Рубежом заставил весь мир — сочувствующий с трепетом, а враждебный — со злобой, ждать, окажутся русские достойными этой милости, сколько окажется среди них званых, и сколько — призванных. Но по мере приближения решающей фазы растет сопротивление и наступление Запада, обрушившего невиданное даже во времена «холодной войны» давление как на Россию, обвиняемую во всех грехах, так и на русское православное зарубежье.
Новый передел мира, начавшийся с разрушением исторического государства Российского под видом краха коммунизма, осуществляется, как и «во времена тиранов», прямой военной силой, однако под прикрытием псевдогуманистического либерального универсализма. Центральная новая идеологема — «права человека» и земная жизнь как высшая ценность — этот либеральный новый «коммунистический манифест» апостасии ХХI века, становится логическим завершением идеи автономности человека от Бога, итогом антихристианского Просвещения, который к рубежу Третьего Тысячелетия ведет через безверие к полной дегуманизации человека и подрыву не только двухтысячелетней христианской культуры, но и самого человеческого общежития, ибо человек только там, где дух выше плоти.
Гражданин мира, «свободный» от религиозных, национальных, семейных связей, живет «хлебом единым» в гедонистическом рабстве плоти и гордыни, исповедуя: «где хорошо, там и Отечество». Философия либерализма уже полностью извращается в ценностный нигилизм — нетерпимый и тоталитарный. Нация уже не преемственно живущий организм, связанный духом и общим пониманием добра и зла, историческими переживаниями. Это охлос — толпа, пребывающая в гедонистической теплохладности и иллюзии народоправства, на деле — управляемая телевизионными технологиями. Это и есть судьба самонадеянного демоса и его мнимой кратии в «едином» мире, глашатаи которого, разбрасывая камни истории и сдавливая в объятиях, сопровождают свое участие демоническим искусительством: «Видишь царство сие, пади и поклонись мне и все будет твое».
Цивилизация «открытого общества» в своей всепоглощающей страсти к эгалитаризму бросает вызов не только православной Руси, но и всем великим духовным и национальным традициям человечества, чтобы обеспечить свое псевдобытие — историю без нравственного целеполагания. Новый этический и исторический нигилизм — это философия конца истории.
На этом фоне не пора ли признать, что упадок христианского мира случился не только по вине российского большевизма и «советчины». Но разве не настало время всем в полной мере осознать значимость восстановления русского православного форпоста для всего христианского мира в целом перед лицом не только геополитических и демографических, но и духовных вызовов грядущего столетия?
В вотчину Запада качнулась Киевская Русь — колыбель русского Православия и символ византийской преемственности. Печальным знамением времени становится партнерство православной Грузии с атлантической Портой, а вход британских кораблей в Севастополь символизирует возвращение из прошлого века Восточного вопроса. Вместе с Россией рушится и поствизантийское пространство. Отпадают сухие ветви от общеславянского и православного древа после недолгого сербского сопротивления. Оболганное и непонятое, запутанное как и все в ХХ веке подмен, — оно было последним чистым и ярким языком пламени, вырвавшимся из гнилостного тления славянства. Любого сопротивляющегося духовному и политическому давлению немедленно объявляют тоталитарным диктатором. Это окончательно убеждает, что обрушенный на нас в начале ХХ века коммунизм, был одним из инструментов общего замысла уходящего столетия.
Хотя в 1917 году Православие в России попытались распять и заковать в цепи, оковы рухнули, и оскудевший, но живой его дух высвободился, и Россия снова на распутье. В судьбе России сегодня решается не только ее будущее, но и пути мировой истории.
Хочется верить, что для зарубежных русских — Россия — это Отечество, которое не тождественно государству. Отечество — это Дар Божий, врученный для непрерывного национально-исторического делания с его взлетами и неизбежными падениями, которые не отчуждают даже разочарованного человека от собственной страны. Такой человек, даже переживая ее грехи и падения, не отринет свою историю. Ибо легко любить свое Отечество, когда можно им гордиться, когда оно сильно, и все его уважают и боятся. Но именно когда мать пьяна и лежит во грехе, оплеванная, осмеянная и покинутая всеми — только тот сын, что не отвернется, проходя мимо, а закроет собой ее грех и оградит от поругания.
Как отдельному грешнику во Христе, — пишет Карташев, — открыт путь к святости, так и грешному человеческому общежитию, то есть государству — во Христе открыт путь к совершенствованию. Государство, построенное на грехе богозабвения и насилия, может и, следовательно, должно стать сообществом сынов Божьих, уподобиться благодатному Союзу Церкви». Эти вдохновенные слова русского эмигранта, утратившего свое государство и Отечество и страстно переживающего эту тему, пока для нас недосягаемо высокое духовное задание.
Почти без сопротивления сдалась и уходит христианская Европа... Кто же сопротивляется, кто бунтует? — Бунтует парадоксально одна лишь постсоветская Россия! Этот бунт, пока интуитивный, не всегда последовательный и часто сформулированный в привычных клише ХХ века, порой неуклюжий, «прогрессивное человечество и цивилизованная Европа» уже клеймят как варварство и наследие тоталитаризма!
Но бунтует пока даже не Россия, а Русь. Она не боится быть не «политкорректной» и протестовать против поругания икон, она не видит в этом «свободы». Она не страшится насмешек и окриков «4-го либертарного Интернационала — Совета Европы» и не хочет видеть парады содомитов. Это она — нищая и соблазняемая земным раем, подвергнутая двойной стерилизации — марксизмом и либерализмом, вдруг отвечает на вопрос, «Какое преступление нельзя оправдать ни при каких обстоятельствах», — «Измену Родине»! (социологические опросы 2000 г.). Социологи в недоумении: ведь в цивилизованной Европе родина давно уже там, «где ниже налоги»...
Россия в упадке, но Русь жива! Это о ней говорил основатель Зарубежной Церкви Антоний (Храповицкий): «Очень было бы грустно лишиться русского государства, но Русь была, росла и сияла даже тогда, когда не было государства, как последние 450 лет рос и развивался гений греческий, как умножалась его вера, его патриотизм, его энергия под властью турок... «Русское Православие.., искусство, речь, сердце, открытость, самоотверженность и широта духа не угаснут под игом ни японцев, ни американцев, ни англичан, ни французов. Можно надолго уничтожить Россию, нельзя уничтожить Русь. И если бы приходилось выбирать одно из двух, то лучше пусть погибнет Россия, но будет сохранена Русь, погибнет Петроград, но не погибнет обитель преподобного Сергия, погибнет русская столица, но не погибнет русская деревня, погибнут русские университеты и заменятся английскими или японскими, но не погибнет из памяти народной Пушкин, Достоевский, Васнецов и Серафим Саровский».
Прав был Митрополит Антоний: «Святая Русь будет всегда». Антоний Храповицкий и его выстраданное чутье не обманулись бы сегодня, когда бывшие комсомольцы, вообще не знавшие о Христе, подобно некогда оглашенным римлянам текли и текли к Саровской обители Святого Серафима, шли десятками тысяч пешком по трое суток, ночуя в палатках. Не стоит удивляться либералу, что еще при Пушкине «просвещением свой разум осветил», «нежно чуждые народы возлюбил, и мудро свой возненавидел», который, скрежеща зубами, недоумевал: «Откуда это, и куда они, ведь там не объявлены распродажи, чтобы «покупать и экономить» — как делает «цивилизованная» Америка в Великую Пятницу...
Грустно читать тех эмигрантов-мирян, которые, закрывшись в башне из слоновой кости, бесконечно воспроизводят и переносят на сегодняшние Россию и русских представления об «окаянных днях» и бесах 20-х годов, единственно ведомые им от дедов. Только полное неведение о мучительных путях идеологии и практики 70-летней истории России в облике СССР могло не позволить им заметить, насколько уже послевоенный СССР был непохож на большевистскую Россию 20-х. Он, остававшийся, конечно же не-Россией, был и приговорен Западом за то, что перестал быть в нужной тому мере анти-Россией после очищающей жертвенной борьбы с Гитлером. Надо ничего не понимать в истории ХХ века с его соперничеством «бесов социальности» и «демонов индивидуализма», чтобы не почувствовать, что на самом деле стояло за разрушением СССР.
Но так уж плохи «советские русские», если после всего, что им внушали в течение жизни трех поколений, не боятся заявить миру о своем несогласии с утратой нравственного целеполагания человеческой жизни и истории, и отвергнуть ту свободу, которая не свобода совести, а свобода от совести?
И разве это не лучше всего говорит о Русской Православной Церкви, которая выполнила, значит, свою главную миссию, перед которой меркнут все реальные и мнимые грехи: Церковь, прошедшая со своим народом все исторические драмы и искушения, поистине «живя там, где престол сатаны», значит, содержала имя Божье, и не отреклась от веры Его, раз сумела в невиданных условиях сохранить в своих чадах и веру, и потребность в вере, способность различать грех и добродетель, добро и зло, в какие бы модные и соблазнительные после тоталитаризма одежды те ни рядились.
Нынешние сомнения подобны искушениям человека, захотевшего принять крещение, которому враг человеческий нашептывает: «Подожди, ты не готов, не сегодня, — завтра»! Завтра может не быть! Когда все силы мира объединились, чтобы воспрепятствовать восстановлению Россией своего национально-религиозной ипостаси и отстоять свое право на продолжение в мировой истории со своими целями и ценностям бытия.
На наших православных братьев за рубежом может распространиться частичка того давления, что сегодня многократно превышает давление на коммунистический СССР, если они поддержат Россию и русских, все еще сопротивляющихся ему?
Россия на удивление всему миру уже опять вступила на путь поиска нравственного целеполагания жизни и истории.
Россия, потерявшая выходы к морю, три четверти века оторванная и от Христа, и от собственной истории и культуры, действительно погрязла в грехах, но сохранила Веру и Церковь. И именно она осмеливается возражать Западу в попытках соблазнить ее новым земным раем. Ее сопротивление объявлено «тоталитаризмом и русским фашизмом», но только слепец не увидит за этим клише извечные западные фобии в отношении Православия и России, рядившиеся в разные одежды, но единые для папского Рима и безбожника Вольтера, для де Кюстина и Маркса, для Ленина с Троцким, и для кумира постсоветских либералов Сахарова.
«Господи, помоги мне не ошибиться!» — взывает епископ РПЦЗ Евтихий. Поистине так, помоги, Господи!
Тогда наконец свершится чаяние и отцов-основателей РПЦЗ, которые говорили, что «Русская Православная Церковь за границей есть неразрывная часть Поместной Российской Православной Церкви, временно самоуправляющаяся на соборных началах до упразднения в России безбожной власти».
В этом случае, и это самое главное, мы сможем причащаться вместе от одной чаши Тела и Крови Христовой.
По рассказам очевидцев, трудно передать словами то, что происходило после принятия Резолюции: среди всех участников Собора царила пасхальная радость.
Будем молиться и надеяться, что сбудутся два пророчества святителя русского зарубежья — архиепископа Иоанна Шанхайского: когда наконец в России придет «освобождение от безбожной власти, тогда будет ликование торжества восстановления Русской Церкви». «Мы молим Господа, — говорил он, — да ускорит Он наступление того вожделенного и чаемого часа, когда Первосвятитель всея Руси, взойдя на свое патриаршее место в первопрестольном Успенском соборе, соберет вокруг себя всех русских архипастырей, от всех Русской и чужих земель сшедшихся».

Наталия Нарочницкая

Архив газеты "Тайны века", Харьков, 2006