Святые предлагают нам взглянуть на нашу жизнь с иных позиций, чем мастерство, польза, независимость и контроль. Являясь свободными орудиями благодати и трансцендентной силы, они подчеркивают в своем взгляде на жизнь важность отдачи, восприимчивости и взаимодействия.
Дж. Колеман.
Немногие женщины России XIX века, избравшие монастырскую жизнь, всегда сознававшие, что это — самый надежный путь к Богу, могли представить в ранние свои годы, что изберут этот путь для себя. Всем им пришлось столкнуться с серьезными препятствиями и неожиданными поворотами судьбы, прежде чем они окончательно вступили на него.

К числу этих женщин относится и Маргарита Михайловна Тучкова.
Тучковы пережили немало горя и трудностей, прежде чем соединились вместе и навсегда. И дорожили каждым мгновением, проведенным вместе. Жизнь показала, что это тайное предчувствие не было обманным...
Маргарита родилась 2 января 1781 года в семье знатных и богатых родителей. Ее отец, Михаил Петрович Нарышкин (из рода Нарышкиных, к которому принадлежала мать Петра I), и мать, Варвара Алексеевна Волконская, дали дочери отличное домашнее образование и воспитание. Она знала не один иностранный язык, прекрасно пела и музицировала. В этой семье детей воспитывали хорошими гражданами Отечества и честными людьми.
Все родители хотят счастья своим детям, но не все — даже самые умные и добрые сердцем — знают, как этого достичь. Не знала этого и Нарышкина — мать. Подруга Нарышкиной Ласунская усердно скрывала от нее, что мечтает поправить пошатнувшиеся дела своего сына женитьбой на юной Маргарите, и всячески расписывала несуществующие добродетели своего чада. И убедила ее в том, что только он составит счастье Маргариты. Невеста с первого взгляда почувствовала отвращение к Ласунскому. Но настояния матери были столь энергичны, что Маргарита не сумела им противостоять.
В 16 лет она стала женой человека опытного и развращенного. Циник Ласунский видел в ней лишь богатую наследницу и не прерывал отношений со своей любовницей. Он не намерен был терять свободу из-за нелюбимой жены — почти подростка. Гордая Маргарита даже родителям не отваживалась рассказать в полной мере о своем семейном «счастье». Мать узнала о похождениях зятя случайно. Родители пришли в отчаянье и стали хлопотать перед царем и Синодом о разрешении на развод. Разрешение было получено, развод состоялся, и Маргарита возвратилась в родительский дом.
В это самое время Маргарита встретила офицера Ревельского полка Александра Тучкова. Любовь между ними вспыхнула сразу. Александр Тучков просил руки Маргариты Нарышкиной у ее родителей, но получил отказ. Один раз, устроив несчастье дочери, Нарышкины опять думали сами найти ей «подходящего» мужа. Но тут Маргарита проявила твердость и заявила, что не пойдет ни за кого, кроме Тучкова.
Александр Алексеевич отправился в путешествие по Европе. Во Франции он присутствовал на заседании Трибуната в 1804 году, когда первого консула республики Бонапарта «избирали в императоры». В письмах на родину к другу Тучков описал это событие и проницательно отметил: возражал лишь один оратор, «будто под сверкающими штыками Наполеона». Тучков не догадывался, что решилась и его судьба: он погибнет под артиллерийскими ядрами наполеоновских пушек.
Прошло несколько лет, но чувства влюбленных только крепли. И, отняв у Маргариты несколько лет счастья, родители все-таки дали свое согласие на ее брак с Александром Тучковым в 1806 году.
С той поры, как она вышла замуж, они не разлучались, Маргарита Михайловна сопровождала мужа во всех его заграничных походах. Иногда ей приходилось преодолевать немалые лишения: их она разделяла с участниками военных действии, солдатами и офицерами. Порой она переодевалась в форму денщика и следовала на лошади рядом с мужем.
Во время русско-шведской войны (1808-1809 годов) Маргарита Тучкова оказывала немалую помощь мирному населению — помогала перевязывать раненых, раздавала хлеб голодным, потерявшим кров над головой.
В марте 1809 года эта молодая женщина участвовала в переходе русских войск через замерзший Ботнический залив. «Переход был наизатруднительнейшим, солдаты шли по глубокому снегу, часто выше колен, — писал М. Б. Барклай-де-Толли. — Понесенные в том походе труды единственно русскому преодолеть только можно». Вероятно, такая «генеральша» (в русско-шведскую кампанию Тучков получил звание генерал-майора) была на всю русскую армию одна.
В 1811 году у Тучковых родился сын Николай. Вскоре после этого в жизни Маргариты произошло чудо — о нем она рассказала не одному человеку, об этом знали многие в их семьях. Война с Наполеоном еще не началась. Полк мужа стоял в Минской губернии. Утром, когда у генерала Тучкова шло какое-то совещание, его жена в соседней комнате забылась недолгим и некрепким сном после бессонной ночи (у малыша резались зубки). Ей приснилось, что она в незнакомом городке и на стенах домов всюду надписи — Бородино. К ней входят отец и брат и говорят: «Муж твой пал со шпагой в руках на полях Бородина». И подают ей сына со словами: «Вот все, что тебе осталось от твоего Александра!» Во сне от ужаса она закричала, муж вошел к ней обеспокоенный и, выслушав ее рассказ, приказал подать географическую карту. Они оба искали на карте городок Бородино, но не нашли его. Никто не знал этого названия. И она успокоилась: никакого Бородина нет, и, значит, сон есть просто сон.
Вскоре началась война. Армия Наполеона вторглась в Россию огромным войском 24 июня 1812 года... Генерал Тучков получил приказ выступить к Смоленску. Жену с сыном он решил отправить к ее родителям в Москву. С согласия офицеров полка Тучков отдал жене для сохранения утварь походной церкви, отдал и икону, которая сопровождала его во всех походах, — образ Нерукотворного Спаса. Маргарита Тучкова благополучно довезла все до Москвы. Но и там уже нельзя было оставаться. Маргарита решила остановиться в Кинешме — городке на берегу Волги: сюда быстро доставляли почту, а муж писал ей постоянно.
Внезапно прекратились все весточки от Тучкова. Что-то грозное и неотвратимое происходило на западе — там шло Бородинское сражение. В нем участвовали и три брата Тучковы — Александр, Николай и Павел.
Участник Бородинского сражения, поэт и писатель, поручик Апшеронского пехотного полка Федор Николаевич Глинка оставил замечательные «Очерки Бородинского сражения». Немалое место отведено в них и братьям Тучковым. Вот как он описывает подвиг Александра Тучкова на Бородинском поле: «Он погиб близ 2-го реданта. Под деревнею Семеновскою, у ручья, по названию Огника, под огнем ужасных батарей, Тучков закричал своему полку:»Ребята, вперед!» Солдаты, которым стегало в лицо свинцовым дождем, задумались. «Вы стоите? Я один пойду!» Схватил знамя — и кинулся вперед. Картечь расшибла ему грудь.
Тело его не досталось в добычу неприятелю. Множество ядер и бомб, каким-то шипящим облаком, обрушилось на то место, где лежал убиенный, взрыло, взбуравило землю и взброшенными глыбами погребло тело генерала...
Около этой поры смертельно ранен и старший брат убитого (отличный воин) Тучков — 1-ый...»В бою под Семеновским на одной квадратной версте находилось 700 орудий. Французы штурмовали Семеновские флеши. Они захватили их, но тут же вынуждены были отступить. Семеновские флеши назвали «могилой французской пехоты»...
Впоследствии Наполеон признался: «Из всех моих сражений самым ужасным было то, которое я дал под Москвою. Французы показали себя в нем достойными одержать победу, а русские стяжали славу быть непобедимыми».
Первого сентября, в день своих именин, Маргарита, в Кинешме, выйдя из церкви, увидела перед собой брата — Кирилла Нарышкина, адъютанта Барклая-де-Толли. Брат был бледен, не говорил ни слова и повел ее к дому. Далее все совершилось, как впоследствии рассказывала своим близким Маргарита Тучкова, по ее странному, пророческому сну. Вошел отец с годовалым внуком, ее сыном, на руках и произнес уже знакомые слова: «Маргарита, сбереги себя для сына! Вот все, что осталось тебе от твоего Александра! Муж твой пал на полях Бородина!»... После того, как французы вынуждены были оставить Москву, семейство Нарышкиных I-Тучковых стало думать о возвращении домой.
Тягостно оно было не только для них, но и для многих тысяч русских, потерявших в войне близких, лишившихся родного крова. Маргарита спешила в Москву, чтобы отправиться на Бородинское поле и отыскать тело мужа. Все отговаривали ее от этого, казавшегося безумным, плана.
Бородинское поле после битвы не было убрано, поскольку и армия Кутузова и армия Наполеона сразу проследовали дальше. На поле сражения остались лежать не погребенными 90 тысяч убитых.
О месте гибели мужа Тучкова узнала подробности от генерала П. П. Коновницына — друга семьи, он прислал ей план Бородинского сражения и отметил около деревни Семеновской у ручья Огник батарею, где на средней флеши погиб Александр Тучков. Маргарита смотрела на карту поля, сделанную рукой военного: Семеновские флеши, батарея, Ревельский и Муромский полки... Но за всеми этими названиями и географическими отметками ей виделось только лицо мужа. Трудно даже себе представить, какую тяжесть взвалила себе на плечи эта молодая женщина — Маргарите Тучковой исполнился тридцать один год.
После битвы прошло пятьдесят с лишним дней, а десятки тысяч убитых оставались без погребения. Волки стаями сбегались туда из окрестных лесов, хищные птицы выклевывали глаза мертвым.
Около Семеновских флешей, где погиб Тучков, их лежало около 20 тысяч. Хоронить всех убитых не было никакой возможности: тогда пришлось бы вырыть на месте Бородинского поля одну огромную погребальную яму.
Русское правительство распорядилось: крестьянам окрестных деревень отправиться на место битвы с топорами, вилами, длинными шестами, разжечь костры и, подобно древним славянам, сжечь все трупы в огне. Оставить все до весны — значило бы обречь целую губернию на неминуемые эпидемии.
И вот жители деревень — самого Бородина, Валуева, Беззубова, Рыкачева и других принялись на берегах речек и ручьев Огник, Воинка, Колочь, Стонец разжигать костры и в них сваливать трупы завоевателей. Русских хоронили в братских могилах.
Современница Тучковой, по семейным преданиям, так рассказывает о первом посещении вдовой Бородинского поля: «Уже наступила вторая половина октября, когда ее дорожная карета остановилась у скромной усадьбы знакомой ее доброй женщины, жившей около Можайска.
Путешественница, не давши себе времен отдохнуть от тяжелой дороги, послала в Лужецкий монастырь просить священников прийти немедленно на место битвы, чтобы отслужить панихиду по убиенным, а между тем поехала сама на поле...
Все усиливало ужасы картины: ночь уже наступила, небо было сумрачно, дул по временам холодный ветер, и воздух был заражен тысячами тлевших тел». Когда панихида была окончена — первая в память павших на Бородинском поле, — Тучкова поднялась с колен и спросила, кто сможет ее сопровождать в поисках мужа.
Вызвался старый монах-отшельник. И вот вдвоем с ним Тучкова всю ночь бродила по полю около деревни Семеновское, нагибалась едва ли не к каждому трупу, стараясь узнать дорогие ей черты. Старик монах вполголоса, молился и кропил святой водой убитых. Лихорадочная надежда поддерживала ее силы, но к утру они иссякли.
Тучкова возвратилась на квартиру, где оставила сына с няней. Переступив через порог комнаты, она упала без чувств. Наконец и Тучкова смирилась: поняла, что ей не суждено устроить могилу мужа. И тогда Тучкова выстроила на месте его гибели, по описанию тех, кто видел смерть молодого генерала, небольшую часовню, куда приезжала молиться и вспоминать мужа. Это была одновременно и молитва за всех павших на Бородинском поле.
В горе своем Маргарита Тучкова была безутешна. Первые годы вдовства Тучкова провела уединенно в своем имении Ламаново Тульской губернии Алексинского уезда. Когда сыну исполнилось восемь лет, она переехала в Москву, чтобы заняться его образованием.
Кроме Бородина, любимым местом ее была Троице-Сергиева лавра. У могилы Сергия Радонежского, некогда благословившего Дмитрия Донского на Куликовскую битву, ей становилось легче, как и на Бородинском поле, в скромной часовне.
Как-то в лавре она потеряла бриллиантовый перстень — подарок мужа, где сплетались в единый вензель гербы Тучковых и Нарышкиных. Поняла, что эта потеря что-то ей предсказывает, к чему-то готовит. Но — к чему? Этого она понять еще не могла.
Между тем образование сына требовало особых забот, и через несколько лет Тучкова отправилась с ним в Дерпт, где провела три года. Каждое лето в конце августа они вместе навещали Бородино. Флеши уже давно затянуло травой. Развеялся пепел погребальных костров над полем сражения. Сын отца не помнил, но рассказы матери были столь живы и горестны, что юный Тучков рыдал столь же безутешно, как и его мать. Очевидно, это подорвало его не очень крепкое здоровье.
Маргарита Тучкова решила выкупить землю у трех помещиков села Бородина, но те отдали ее даром. И Маргарита начала на месте гибели мужа строить церковь.
Александр I, узнав о затевавшемся строительстве, пожертвовал 10 тысяч рублей. Так на месте флешей возник Спасо-Бородинский храм.
В это время в жизни Маргариты Тучковой произошло еще одно чудо. Икону Спаса Нерукотворного, которую ее муж возил с собой во все военные кампании, новый генерал, заступивший на место погибшего, оставил вдове, решив, что она слишком велика для только что заказанного иконостаса походной церкви. Эту икону Тучкова поместила в выстроенном храме, образ стал называться Спас Бородинский.
В 1820 году круглая каменная церковь во имя Нерукотворного Спаса Бородинского была готова. В храме был поставлен высокий гранитный крест с неугасимой лампадой и положена мраморная плита с именем Александра Тучкова.
Вскоре новые несчастья поразили семью. Младший брат Маргариты Тучковой — Михаил Нарышкин — был декабристом. Велико было горе Маргариты Тучковой, когда это несчастье, как называли тогда многие участие своих близких в восстании, случилось с ее братом. Не выдержав горя, через три недели после того, как сына увезли на каторгу, скончалась мать Нарышкина.
И наконец — последняя невосполнимая утрата. 16 октября 1826 года, когда первые партии декабристов пошли на каторгу, после короткой болезни — очевидно, воспаления легких — на руках матери внезапно скончался единственный сын Маргариты Тучковой — последняя ее страстная привязанность в жизни.
Тучкова схоронила сына в склепе Спасо-Бородинского храма на правой стороне. Больше ничто не привязывало ее к прежней жизни, и она решила поселиться вблизи дорогих могил. Вместе с Маргаритой Михайловной оставались дядька сына и его гувернантка — француженка Бувье. Няня сына также решила не покидать ее и ухаживать за могилой мальчика.
Как-то на Бородинском поле Тучкова увидела бредущего старика: он потерял в тот роковой день битвы 26 августа 1812 года двух сыновей и теперь вот, не имея дорогих могил, пришел навестить место, где погибли дети. Старик был беден, бездомен, и Тучкова пригласила его остаться с ними. Встреча эта явилась началом устройства здесь богадельни для инвалидов войны 1812 года.
Для постоянной службы в церкви и поминовения убиенных и усопших Тучкова пригласила из ближайшего монастыря священников. Но и сама, имея отличный голос и незаурядные музыкальные способности, помогала вести церковную службу.
Знавшие Тучкову даже в старости отмечали ее «обширный ум, проницательность, необыкновенную силу воли и твердость, память, остроумие». Все эти качества очень помогали ей теперь. Затеплился огонек, зажженный Маргаритой Михайловной, и люди потянулись к нему.
Первой привезли разбитую параличом крестьянку из соседней деревни и ее двух больных маленьких дочерей. Тучкова их приютила. Она собрала крестьянских девочек-сирот из окрестных деревень: учила их читать, писать, рукоделию и пению в церковном хоре. Пришли девушки-бесприданницы из бедных дворянских семей в округе — и им тоже нашлось доброе слово, работа и занятие.
В 1833 году около храма в постоянно растущих постройках жило уже 70 человек, и император Николай 1 разрешил назвать это поселение на Бородинском поле «Спасо-Бородинским богоугодным общежитием». Все свои деньги Тучкова вкладывала в него, в нем видела смысл своей жизни.
Своим тульским крестьянам она дала вольную (до отмены крепостного права было еще далеко), продала половину имения под Ярославлем. На нужды общежития шла и ее генеральская пенсия.
В Москве нашлись пожертвователи денег и провизии для общины Тучковой. Шло время, но оно не сглаживало горя Маргариты Михайловны.
Как-то, приехав в Москву, она отправилась навестить митрополита Московского Филарета. Ей пришлось ждать — владыка принимал женщину с тремя юношами. «Вот тоже бородинская вдова», сказал Филарет Тучковой, распрощавшись с посетительницей. «Но у нее остались три сына, а у меня отнято все!» — воскликнула Тучкова. «Значит, она была смиреннее вас», — ответил ей митрополит.
В детстве и юности Маргариту звали «огоньком» за живой и страстный нрав. Она была вспыльчива и пряма.
Не ответив ни слова митрополиту, Тучкова повернулась и, не простившись, уехала. Дома она заперлась в своей комнате и велела никого не принимать. Через некоторое время к дому подъехал Филарет. «Не велено никого принимать», — ответил лакей на вопрос Филарета, дома ли Маргарита Михайловна. «Ну, меня она примет», — сказал митрополит. К Тучковой он вошел со словами: «Маргарита Михайловна! Я обидел вас и приехал просить у вас прощения». После этого случая Тучкова и Филарет стали близкими друзьями.
Каждый год в день Бородинского сражения, 26 августа (по новому стилю 7 сентября), в храме шла церковная служба. Поминали всех погибших здесь русских воинов. Сама Тучкова поминала погибших и каждый год, и каждый день.
«Велики силы человеческого забвения, и противостоять им нелегко. Маргарита Тучкова боролась с этим забвением героев войны 1812 года, ведь среди них был самый дорогой ее человек — муж. Конечно, прошлого было не вернуть, ценность и счастье бытия, наверное, могут померкнуть от вечных и напрасных сожалений, и свободная воля человека способна вновь и вновь выкладывать мозаику своей жизни.
Тучкову никто бы не упрекнул, если бы она захотела начать все заново: выйти замуж, уехать путешествовать за границу.
Житейский опыт, казалось, говорил, что нужно утешиться. Но иная, глубинная мудрость подсказывала Тучковой, что утешиться она не сможет: кто же понесет Чашу с горем, которое не оставляло ее ни на минуту? Кто понесет Ношу Мира? Память о войне 1812 года и восстании декабристов нуждалась в особой охране общества. Кто-то должен был взять это на себя, но не потому, что так требовал обряд, а по горению сердца.
Тучкову звало преображение жизни, ремесло добра, может быть, самое трудное на свете ремесло. Обычно житейские мудрецы советуют не замечать творимых жестокостей и несправедливостей: зачем страдать там, где нечем помочь? Но помочь можно, часто и там, где нельзя помочь себе: Тучкова помогала другим.
В один из приездов Тучковой в Троице-Сергиеву лавру митрополит Филарет предложил ей постричься в монахини. Предложение было для нее неожиданным, она об этом не думала, не готовилась. Но согласилась. Филарет дал ей для пострига свой клобук и рясу.
Тучкова вернулась к своим подопечным монахиней, и ей не осталось ничего другого, как просить императора Николая I обратить ее общежитие в монастырь. Разрешение было получено, и Тучкова оказалась настоятельницей монастыря.
Царь пожертвовал деньги на строительство каменной ограды и теплой зимней церкви. Жила она в скромном домике, среди посаженных ею самой сосен, тополей и кленов. Всюду, куда ни простирался взгляд, были необозримые поля средней русской полосы. Казалось бы, никаких потрясений в такой уединенной, размеренной жизни. Но не зря говорят, что человек познается в ежедневном обиходе. Каждодневность — испытание сил человека: ведь ему необходимо прийти среди своих постоянных обязанностей к овладению духовными сокровищами времени. Именно в этом трудность — как, не покидая человеческих хлопот, заботясь о пропитании, тепле и одежде, обрести духовные ценности и опираться на них.
Члены общежития Тучковой сами пряли, ткали холсты и шерстяные материи, красили их, шили себе одежды и обувь, переплетали книги, малярничали и даже писали иконы — среди девушек были одаренные художницы. В монастыре были поварня и хлебня, где стали выпекать тот самый «бородинский» хлеб, который мы все так любим. Название его — от Спасо-Бородинского монастыря, где родился его рецепт.
26 августа 1839 года на Бородинском поле был открыт монумент в память погибших воинов. На церемонии открытия настоятельницу Спасо-Бородинского монастыря, вдову генерала Тучкова, поддерживал под руки один из братьев Тучковых — оставшийся в живых Павел Алексеевич. На торжество съехалось огромное число самых именитых гостей. Император Николай I подъехал на лошади к гостям и представил им Тучкову. «Вот почтенная вдова генерала Тучкова, которая предупредила меня и воздвигла памятник неподражаемый», — сказал царь и показал на Спасо-Бородинский монастырь.
Эти слова нельзя счесть простой формулой вежливости. Да, храм, возведенный Тучковой, был первым памятником героям Бородинской битвы.
Памятник в честь героев 1812 года был покрыт надписями. Одна из них гласила; «Умерли за отечество полководцы: Багратион, Тучков 1-й, Тучков 4-й, граф Кутайсов. Всем прочим слава!. Отступили с честию, чтобы вернее победить. Вторгнулось в Россию 554 000 человек, возвратилось 79 000 человек».
В церемониях и маневрах приняли участие 140 тысяч человек. Торжественно был похоронен привезенный на Бородинское поле прах Багратиона.
Для Маргариты Михайловны все эти переживания оказались слишком сильны. Ведь лишь совсем недавно митрополит Филарет приказал ей перестать ходить каждый день плакать на могилу сына. Он просил ее спрятать с глаз личные вещи мужа и сына. Филарет не мог сладить с ее многолетней любовью и горем от потери близких.
Нервная горячка уложила Тучкову в постель еще до окончания торжеств. Первого сентября, в день ее именин, происходили артиллерийские маневры. Но в этот день Тучкова была без сознания. Только врачебное искусство царского лекаря помогло ее спасению.
Император навестил больную и спросил ее, нет ли у нее просьб. — Верните моего брата из ссылки, ваше величество, — попросила Тучкова. — Разрешите, я подумаю, Маргарита Михайловна, — ответил вдове героя 1812 года император. Он думал долго: только спустя пять лет, в 1844 году, Михаил Нарышкин получил разрешение поселиться в своем имении Высокое Тульской губернии под надзором полиции, без права самовольного выезда.
К Тучковой в ее монастырь приезжали многие родственники, сестры и жены сосланных декабристов и всегда находили у нее душевный приют и утешение.
Маргарита Михайловна Тучкова, игуменья Спасо-Бородинского монастыря, скончалась 29 апреля 1852 года, на 72 году жизни. Перед смертью она сожгла письма мужа, адресованные ей, его стихи, ей посвященные. Она прожила в браке шесть лет, вдовой — сорок. Похоронена Тучкова в склепе выстроенного ею храма, рядом с могилой сына.
В Военной галерее Зимнего дворца висят портреты (их больше 300) генералов - героев войны 1812 года, выполненные английским художником Д. Доу вместе с русскими художниками В. Поляковым и В. Голике. Портрет Александра Алексеевича Тучкова им пришлось копировать по рисунку А. Г. Варнека, но он признан одним из лучших портретов галереи.
Однако самый лучший памятник Александру Тучкову воздвигла его вдова своей бессмертной и вечной любовью. Храм, выстроенный ею, до сих пор стоит на Бородинском поле.
Бородинский хлеб любят все и в наши дни, только никто не подозревает, что он как-то связан с именем вдовы генерала Тучкова и историей ее любви.
Хлеб этот берут в свои полеты космонавты, он долго не черствеет и сохраняет свой аромат и вкус.
Бородинский хлеб выпекается из смеси ржаной (85%) и пшеничной (15%) муки, в тесто непременно кладут сахар, патоку и пряное растение — кориандр.
«Берите и ядите мое тело за вас ломимое» — сказал ученикам Иисус, разламывая хлеб и подавая как память и завет своей любви к людям.
Бородинский хлеб в самом названии заключает в себе память о павших воинах, защищавших Отечество, и вместе с тем несет в себе частицу того Божественного чувства, которое смогла испытать и пронести через всю жизнь Маргарита Тучкова.
Светлана Кайдаш

Архив газеты "Тайны века", Харьков, 2004