Пришли мы однажды в церковь и увидели на стене выше икон надпись «Любовь». Кто же написал это слово так высоко, да в закрытой церкви? А слово медленно расплывалось, таяли очертания букв. Но повыше первого слова вдруг начало выступать второе — «Бог».
Нам было известно, что мироточат иногда иконы, но чтобы мироточила стена?.. На наших глазах происходило чудо, а мы, люди, не умеющие ни вместить, ни осознать его, боялись даже верить собственным глазам...

На следующее утро с поверхности иконы обильно истекало миро. Служащий священник бережно собрал его и помазал себя и нас. К концу дня мироточили уже несколько икон.
К кому же было обратиться нам, как не к старцу? Переполошенные, позвонили ему: «Чудо, батюшка, очевидное чудо! Поделиться хотим! Совет нужен — что нам делать?», а он вдруг ответил неприветливо: «Зачем вы спрашиваете, что вам делать? Ничего вам не делать. По пустякам беспокоите!»
Да и мироточение вскоре прекратилось. Но как же просто так успокоиться, оставить явное чудо, предоставить его самому себе, удержаться от соблазна толковать его, объяснять, говорить о нем, оповещать других? И что мы могли толковать, что сумели бы объяснить, кто дал нам на это разрешение?
Через несколько дней, не справившись со своими суетными восторгами, снова приступаю к старцу с расспросами: «Отчего же, батюшка, мироточили иконы?»
— Так надо было, — говорит.
Не хотел старец толковать чудеса. Не счел это ни нужным, ни возможным.
Уже во время написания этой книги я с монахиней по ее настоянию подошел к батюшке с вопросом по поводу мироточения.
— Батюшка, а у нас в храме мироточение было от Бога или от диавола?
— Не от диавола.
— А почему это мироточение произошло?
— Не знаю.
— А может мироточение от иконы быть проделкой диавола?
— Может.
Краткие ответы старца несколько приоткрывают завесу таинственности над этими явлениями и позволяют выработать правильное к ним отношение.
Мироточение как таковое не затрагивает канонических основ нашей веры и точного, однозначного церковного определения не имеет.
Несмотря на это, подавляющее большинство православных твердо уверены в несомненном божественном участии в подобных чудесах и легко подвержены их воздействию.
Но давайте все-таки задумаемся над главным вопросом: может ли повредить нашей душе неправильное отношение к этому весьма распространенному теперь явлению? И как относиться к нему правильно, чтобы исключить возможные повреждения в душе?
В том, что таковое возможно, нас убеждает практика современной духовной жизни. На антиглобалистских конференциях мне довольно часто приходится встречаться с людьми, одержимыми идеей спасти православных с помощью особо чудотворных или мироточивых икон и стремящихся как можно больше православных вовлечь в этот процесс.
На последней конференции ко мне подошел человек с неизвестной ранее мироточивой иконой и с мощным напором стал рассказывать о невероятных чудесах от нее, а в доказательство своей правоты продемонстрировал множество печатей на обратной стороне от тех храмов, где она побывала. Он был возбужден, глаза горели, а поток красноречия было ничем не остановить — к доводам разума такие люди глухи. Так или иначе, подобное состояние души мне приходилось наблюдать всякий раз от самостийных проповедников. Что касается кровоточивых икон, то тут накал страстей еще выше. Соблазняются не только миряне, но монахи и священники, а порой и владыки.
Многовековой опыт церкви дает вполне исчерпывающий ответ. Икона есть священное изображение Спасителя, Божией Матери и святых, прославленных церковью, на котором образ соответствует первообразу. Но о каком первообразе можно говорить, если и образа не видно из-за залитого запекшейся кровью изображения?
Читая о чудесах, которые происходили со святыми христианами-подвижниками, душа, не имеющая стойкого духовного иммунитета, подспудно ищет внешней точки опоры, к чему она привыкла дотоле. Она тоскует о внешнем чуде и весьма легкомысленно относится к чуду своего преображения во Христе. На этой границе демон и наносит удар — дабы оторвать душу от спасительного пути. Методы его многообразны, как мы видим в этой книге, но конечная цель всегда одна.
Главная из причин такого поведения демона — это наша легкомысленность и самоуспокоение — если Господь привел нас на спасительный путь, то все в порядке. Не все. Не секрет, что особенно увлекающиеся такими чудесами попадают на отчитку к о. Герману, как свидетельствует духовник Троице-Сергиевой Лавры. Среди них не только миряне, но и священники. Тем не менее, поток любопытных и особенно православных к мироточивой комнате в Клину не иссякает. Там вообще мироточит и кровоточит все, что попадает в замкнутое четырьмя стенами пространство.
Нужно также отметить особую агрессивность и непримиримость увлекшихся чудесами. Такое показное благочестие — верный признак духовного младенчества, а уж насколько оно опасно, тому есть множество свидетельств из нашей духовной истории. Где же духовное трезвение? Тут следа от него нет.
Как же нам все-таки относиться к мироточению икон, ведь не всегда же нас подобными чудесами демон искушает, бывает и божественное утешение? Бывает. Но заметим, что каждое чудо у Бога обязательно направлено к нашему спасению и всегда адресно.
Почему же не в монастырской келии у старца-молитвенника, а дома у новоначальной Валентины, как в бермудском треугольнике, творятся непостижимые чудеса?
Чудеса не совершаются напоказ, как на представлении в театре, а чаще всего скрыты в нас самих. Они совершаются в Духе, а потому духовны и познаются не иначе, как через духовный опыт. Но на него в силу ряда объективных причин мы положиться сегодня целиком не можем, а старца рядом нет, следовательно, элементарное благоразумие подсказывает отказаться от принятия внешнего чуда.
Смысл кратких ответов старца полностью соответствует святоотеческим преданиям. Бог на нас не обидится, если мы ради избежания опасности не станем поклоняться непонятным явлениям, а пройдем мимо.
Обращение к Богу требует уединения и личной ответственности, настроенности сердца на общение с Богом. Психология толпы неизменна, даже если в этой толпе есть православные. Никто не станет спорить, что путь ко спасению весьма узок и тернист, и толпой по нему не ходят. Точнее, идти-то, наверное, можно, но вот дойти — нет.
Почему же батюшка дал монахине такой краткий и однозначный ответ, ничего не объяснив? «Так надо». Да чтобы в корне отсечь губительный помысел и забыть о нем. Самое простое и эффективное средство.
Увлекшемуся уму и слово старца не вместить. Чем больше тут умствовать, тем большую изворотливость являет ум. А так надо, дабы вышедшая из искушения душа стала обновленной, открытой Божиему Промыслу о себе. Старческий ответ сразу разрубает гордиев узел противоречий. Не будем и мы распространяться далее, может быть, по этому поводу выскажутся люди более искушенные в духовной жизни, а может быть, и это уже бесполезно. Бог весть.
Из книги «Дорога к батюшке».

Архив газеты "Тайны века", Харьков, 2006