С июля 2016 г. в городе Горловка Донецкой области, действует новый храм святого преподобного Серафима Саровского. Храм пока, что представляет из себя строительный вагончик и прихожан тоже немного. Зная о трудном положении нового прихода, мы, собрав гуманитарную помощь в Москве и Подмосковье, отправились в путь.
В Москве лил осенний дождь, а уже за Тулой мы въехали в лето.
В Ростове нас приютила семья беженцев из Славянска чемпиона Европы по вольной и греко-римской борьбе Игоря Малышанского. На долю этой семьи выпало тяжелое испытание. Сын Игоря Сергей, ополченец, воевавший в Славянске, попал в плен. Два месяца изнурительной борьбы за освобождение сына. Многие люди тогда откликнулись и помогали, в том числе и депутат Госдумы РФ трехкратный олимпийский чемпион по греко-римской борьбе Александр Карелин.
Игорь рассказывал, как он уже на грани отчаяния перед важной встречей со слезами читал акафист Матроне Московской и услышал голос: «Как скажут, так и будет». Боялся зайти в кабинет, боялся услышать отказ. Но ответ был положительный и его сына поставили на обмен.
Попрощавшись с друзьями в Ростове, мы продолжили путь в сторону Донецка. На таможне в очереди провели около четырех часов, как говорят старожилы это еще не много. Вот на пунктах пропуска между ДНР и Украиной люди стоят по 12 часов в жару и в холод, бывает, умирают прямо в этих очередях.
В дороге прокололи колесо. И это не было большой неожиданностью, ведь мы понимали, что дороги будут не московские. Неожиданностью было то, что запаска на Ситроене крепится снаружи под багажником при помощи крепежного болта, который настолько заржавел, что сорвать его не могли никакими усилиями, изрядно провозившись, Игорь который от груди выжимает штангу 170 килограмм, сорвал запаску, и мы все-таки поменяли колесо.
На ночевку остановились у командира с позывным Дядя Вася. Бывший председатель колхоза в 2014 м сказал жене, чтоб собрала его в командировку. Она приготовила ему светлый костюм, а он в этом костюме ушел в ополчение. И вот когда ополчение выходило из Славянска, то связи не было, а жена в Донецке смотрела на вереницу ополченцев, ища мужа, и вдруг увидела среди камуфляжной зелени светлый костюм.
Мы обратили внимание, что пожалуй единственный вопрос, который решен у ополченцев -- это жилищный. Василий с супругой проживает в частном доме. Хозяева выехали, а дом, пользуясь общей неразберихой заняли наркоманы. Ополченцы, к радости хозяев уехавших за рубеж, наркоманов выселили до того, как те успели полностью уничтожить мебель, а может и весь дом. Во дворе дома хозяйство, которое помогает подкармливать личный состав. Бросилось в глаза, что все нехитрые постройки сколочены из снарядных ящиков.
Третий год воюет Дядя Вася, за это время выяснилось, что он командир от Бога и ополченцы его боготворят. Но что им двигало, когда он пошел на войну? Сам он объясняет это желанием помочь неопытным молодым ребятам. Вспоминал, как многие жители Славянска, бывшие на заработках в России, бросив работу, вернулись на защиту родного города.
«Ведь кто-то же должен остановить этих бандеровцев? Мы же стоим на своей земле!» — Заключил Василий Борисович.
Вспомнил как Захарченко приезжал к ним в подразделение вручил наградной нож и подарил иномарку, которую Дядя Вася поменял на необходимую подразделению технику.
Помянув погибших товарищей, Василий попросил меня включить на компьютере фрагмент фильма Тарас Бульба, где герой перед боем (актер Богдан Ступка) произносит проникновенные слова о русском товариществе.
И вот он подошел к компьютеру, склонился, облокотив руку на кабуру пистолета, слушает каждое слово, напитываясь великим гоголевским слогом. Глядя на эту картину я пожалел, что не успел сделать снимок хоть бы на телефон. Казалось, герои разных эпох — вместо шаровар зеленая военная форма, вместо казацкой сабли — пистолет Макарова. Но за эти столетия ничто не изменилось, по сути, только цивилизационная граница переместилась на тысячу километров восточнее. Там где в XVI веке была земля Московского царства, теперь образовался глубокий цивилизационный разлом и вот мы сидим в считанных километрах от него, и клокочет он, напоминая о себе неутихающей канонадой, ежедневно поглощая враждующих братьев.
Когда мы еще были на пути в Ростов, у нас разорвало глушитель. Мы его поремонтировали в пути, но 
надо было, как говорится довести ремонт до ума. Нас направили заехать на рембазу ополчения. Увиденное там поразило наше воображение.
Воистину не перевелись Левши на земле русской. Умельцы научили гранатомет стрелять не на восемьсот метров, а на три километра. И более того, приспособили под стрельбу минами. На рембазе восстанавливают и поврежденные снайперами крупнокалиберные пулеметы «Утес». Готовят очень недорогие, но эффективные «сюрпризы», для которых нипочем активная броня украинских танков.
Но не все так радужно. Конечно же, не все получается изготовить в кустарных условиях. Донецкие Кулибины, не имея фрезерного станка, фрезерные работы выполняют на станке токарном. Оказывается фрезерный станок на базе поставить нельзя, так как территория базы в ведении товарища Ахметова и вообще они на этой территории находятся на птичьих правах.
И, тем не менее, при всех недочетах, неопределенном статусе республики, ошибках и злоупотреблениях, о которых мы слышали от ополченцев видно, что жизнь в городе налаживается. Центральная часть Донецка приведена в порядок, работают фонтаны и повсюду рекламные и социальные билборды. Единственно, что бросилось в глаза — это может быть избыток плакатов с портретом главы ДНР Захарченко.
Горловка произвела на нас совсем другое впечатление. Выяснилось, не по каждой дороге можно добраться до Горловки. Некоторые дороги перекрыты блок постами ополчения за ними уже украинские военные. В Горловке ощущается тревога прифронтового города, выдвинутого в оборону противника. Билборды с обрывками реклам трехлетней давности, нет цветов на клумбах, стриженых газонов и свежего асфальта на дорогах. И на въезде в Горловку у нас опять предательски спустило колесо.
Настоятель нового храма встретил нас у ворот храма Серафима Саровского. Пока что храмом служит синий вагончик. Такая вот походная церковь в стационарных условиях. Служить на новом месте отец Виталий стал 7 июля на Рождество Иоанна Предтечи, а мы выехали из Москвы на Усекновение главы Иоанна Предтечи и благополучно добрались до пункта назначения. Вот так святые угодники ведут нас по земному пути.
Прихожан пока в храме немного, и очевидно, что приход нуждался в помощи. Наш неожиданный приезд был маленьким чудом, на радостях, батюшка отслужил благодарственный молебен.
Мы осмотрели территорию храма, как оказалось весьма приличную. Понятно, что впереди работы непочатый край. Но как говорят — глаза бояться, а руки делают. Решили начать с установки небольшого купола с крестом над вагончиком. Храм строить нелегко, а в прифронтовой зоне вдвойне. И, тем не менее, почему важно строить, когда война еще не окончена, а масштабные обстрелы города могут возобновиться в любой момент? Потому что людям нужна надежда на мирную жизнь, а строительство — это призыв к мирной жизни. Иначе включится психологический принцип разбитого окна. Если в окне разбито стекло и его не застеклят, то скоро рядом будет разбито еще одно, а потом еще… пока стекол не останется вовсе.
Людям на войне нужна надежда, нужна опора в вере. Людям, пережившим войну не нужно объяснять, насколько важна вера. Каждый может рассказать случаи чудесного спасения и этот внутренний духовный опыт для них очевидней окружающей действительности. Наши предки строили, невзирая на постоянные вражеские набеги, не рассуждая о том, что их усилия пропадут даром. Если действовать с верой, то не пропадут — ведь эти усилия видит Бог и воздает трудящимся, храня их под благодатным покровом.
И вот теперь отче Серафиме занял пост на границе Донецкой Народной Республики. Серафим Саровский великий заступник Земли Русской в акафисте, которому сказано: «Отче Серафиме щит и ограждение России!» не случайно именно в Сарове на месте молитвенного подвига преподобного впоследствии был создан ядерный щит России.
Во дворе дома, где проживает отец Виталий образ Рая — цветы, виноград, персики. Но именно здесь особенно ощущается, что на Земле нигде нет ни полного счастья, ни полного спасения. К вечеру мы услышали, как в нескольких километрах от нас стали рваться снаряды украинских военных, таким образом, зарабатывающих себе боевые.
Вообще, ополченцы, рассказывавшие о себе, просили не называть своих имен и фамилий в лучшем случае называли позывной, так как почти у всех родственники на оккупированной территории. И я понял отличие этой Отечественной национально-освободительной войны южнорусского народа от той же Великой Отечественной — в том, что та война — солдат неизвестных, а эта — безымянных.
Если после Великой Отечественной Войны воздвигнут памятник неизвестному солдату, то после этой войны будет воздвигнут памятник солдату безымянному, которого даже братья ополченцы зачастую знали только по позывному.
Вот мой земляк харьковчанин, который сражался в Славянске, рассказывает историю, как хотел искупаться в Северском Донце, а по итогу нырял с товарищем в воду укрываясь от минометного обстрела. Впоследствии в бою был ранен, а имени тоже просит не называть.
Две тысячи лет война,
Война без особых причин.
Война дело молодых,
лекарство против морщин.
Пел Виктор Цой, но многие бойцы, которых мы встречали, были люди в возрасте. Вот и наш проводник Николай Иванович из Константиновки разменял уже седьмой десяток. И отец Борис, с которым мы познакомились в Донецке, уже не молод, а пошел в ополчение и разделял тяготы солдатской службы с остальными, не делая себе скидки на свой сан.
А как по-другому? Пояснил отец Борис -- ополченцы видят во мне своего. Вот я отпеваю бойца, а родственники видят, что я не на джипе приехал на требу, а как и они, из одного окопа, и тогда смотрят по-другому, им легче принять, что жертва их сына не напрасна.
Мне показалось, что сначала отец Борис смотрел как-то на нас с недоверием, дескать, приехали москвичи интересуются, а потом мы не заметили, как проговорили с ним слету два часа. Жаль, что нельзя писать было на видео, интереснейший был разговор.
О многом поговорили: о том, почему эта война, которой две тысячи лет, не прекращается по сей день, и только, судя по всему, лишь разгорается.
Бог милостив, а такое попустил, почему?
Вы видите, что здесь люди другие не такие как в Москве? — Спрашивает отец Борис. И сам продолжает, — это потому что люди здесь в горниле очищены. Война обнажает скрытые потенциалы людей, обостряет все, открывает все наши потаенные стороны. 
Я вспомнил рассказ казака-ополченца Сергея о том, как в 2014 м он увидел, что при раздаче гуманитарки один весьма упитанный товарищ, на своем джипе тесня толпу бабушек, подъехал без очереди и хотел урвать свой ящичек с провиантом. И как женщины стали возмущаться его наглостью, а он не обращая внимания, продолжал напирать. Тогда Сергей рукой дернул этого деятеля за златую цепь, обмотанную вокруг толстой шеи, а второй рукой пару-тройку раз прошелся по лоснящейся физиономии. И как тот побежал писать заявление, а следователь, поняв в чем дело, ему еще и от себя добавил...
Это жатва и тут происходит отделение зерен от плевел. И это еще для всех нас напоминание, о притче Христа о башне Силоамской: «Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете.» (Лк.13:4.)
Обществу нужна встряска. Ведь в войне выковывается духовный характер, и война место формирования элиты общества. Дети боярские, начиная государственную службу закаляли дух в походах. Важно пройти через область страха. Поколение, прошедшее Великую Отечественную войну, полвека держало на своих плечах мирное небо и создало сильное государство. А дети и внуки уже обмельчали духом, идея служения уступила место духу коммерции. Нынешняя элита, которая формировалась кровавых разборках в 90-х, тоже казалось, прошла область страха, но вопрос во имя чего? Ради денег и красивой жизни? В тех разборках, не было жертвенности, присущей Отечественным войнам — это была отрицательная селекция.
Но в Новороссии, при всех трудностях уже необратимо включен другой процесс. Хотя многие из тех, кто в 2014-м без оглядки рванулся в бой, сейчас глубоко разочарованы последовавшими тенденциями, - "но не надо забывать, что и айсберг имеет свойство переворачиваться. Те кому кажется, что он укротил и оседлал пассионарную волну русского самосознания, глубоко ошибается", – заключил отец Борис.
Вот зашел я в подвальное кафе в Донецке вижу лоснящиеся лица в штатском угрюмые такие, невесело как-то им уже видать, сидят и грустят по лихим 90-м, когда в авторитете были их типажи, а теперь вот вам и самое место в подвале, значит заканчивается ваше времечко. Наступает время, о котором прозорливо писал Иван Ильин в работе «Творческая идея нашего будущего»: "Идея духовного 
характера должна стать и станет в России ведущей идеей, программой, мерой. Бесхарактерность будет мерою неудачи и стыда; характер мерою успеха и почета. Людей, которые не любят ничего высшего и не верят ни во что божественное, будут сторониться; их будут обходить. С людьми, у которых нет очевидности, не будут разговаривать – ибо с трупами не беседуют. Всюду будут искать людей совестных и верных. Люди, лишенные чувства собственного духовного достоинства, займут последний ранг в обществе. Люди, неспособные к автономному самообладанию, будут обуздываться и клеймиться. Россия вступит в эпоху орденских и рыцарских организаций.
Ибо русские люди поймут и продумают окончательно то, что начали понимать уже и в наши дни: а именно, что один человек с духовным характером есть уже целый остров в бушующем море; и что два таких человека, сговорившихся в крепком и верном, жизненно-смертном единомыслии – образуют начало материка; а орденский союз, сплотившийся из таких людей, может все и для него нет невозможного.
Смотрите же: весь смысл переживаемой нами смуты в том, чтобы повсюду запылали очаги нового, национально-государственного рыцарства.»
В центре Донецка встретился с соратником по борьбе Антоном Гурьяновым, с которым мы зимой 2014 года начинали борьбу с путчистами, совершившими гос переворот на Украине. Многие помнят как Антон задал главе города Харькова Кернесу (который родом из лихих 90-х) простой вопрос. Готов ли он умереть за Харьков? И не получил ответа.
Хоть Харьков пока не вошел в состав Новороссии и все же радостно было видеть на таможне флаг ДНР, а не Украины. Три года назад это бы показалось фантастичным, ведь несколько миллионов русских людей вырвались из страшного духовного гнета. Да, им 
сейчас трудно жить, но свое имя и веру и свою историю они уже защитили.
Насколько это важно для жителей Донецка мы видели даже из граффити в подъездах, которые кто-то оставил от избытка чувств.
В России сейчас нет войны только потому, что есть Новороссия — это крепость России, вынесенная за ее нынешние, урезанные за последнее столетие, пределы. Но Россиянам не время расслабляться. Новороссия дает России время отмобилизовать дух, собрать силы для решающей схватки, которая не за горами.
Как бы сейчас не сгущались тучи над нашим Отечеством, но мы твердо знаем, в том числе и из пророчеств преподобного Серафима, что гроза пройдет, Русь воскреснет, и «среди лета запоют Пасху»!
Сергей Моисеев