Не удивительно, что те галичане, которые не считали себя «украинцами», с особенной радостью ожидали прихода русских войск, видя в них своих спасителей.
РОССИЯ И ГАЛИЧИНА
Российская общественность о делах Галицкой Руси знала очень мало, а Правительство считало некорректным вмешиваться (хотя бы и косвенно) во «внутренние дела» Австрии, каковыми оно считало борьбу «москвофилов» за идею единства Руси и открытую пропаганду «украинцев»-«мазепинцев» за отторжение от России всей Украины.
Только в 1911 году прозвучал с трибуны Государственной Думы голос, обращающий внимание на происходящее в Галиции. Член Государственной Думы Влад. Ал. Бобринский, возвращаясь со Славянского Съезда в Праге, на котором были и делегаты от Галиции, задержался там и был свидетелем ожесточенной предвыборной борьбы в Галиции и той стойкости, с которой «москвофилы» боролись за идею единства Руси. «Я не знал, что за границей существует настоящая Русь, живущая в неописуемом угнетении, тут же под боком свой сестры – Великой России.
Как любить Русь и бороться за нее надо всем, нам поучиться у галичан», – сказал в Думе граф Бобринский. Но все его попытки организовать широкую помощь этой угнетенной Руси не дали больших результатов. Ни у Правительства, ни у широкой общественности он не нашел широкой поддержки. Только отдельные лица, понимавшие все значение поднятого им вопроса откликнулись на его призыв. Из них были сформированы в Петербурге и Киеве «Галицко-Русские Общества», которые собирали частные пожертвования для помощи культурным учреждениям Галиции и для содержания русских «бурс» (общежитии для учащихся). Помощь эта была очень скромной, Русское Правительство никаких субсидий не давало. А оказывалась она совершенно открыто и отчеты о пожертвованиях и об израсходовании средств оглашались в печати.
Гораздо большее значение имела деятельность «Русско-Галицкого Общества» в России. Выступая на собраниях и в печати, оно осведомляло российскую общественность о положении, верных идее единства Руси, галичан и пробуждало интерес к судьбе этой отторгнутой части Киевской Руси. В России начинали понимать, что галичане это не «австрийцы», (как их часто называли на основании их австрийского подданства), а жертвы Австрии, попавшие под ее власть в результате ошибочной политики России в прошлом.
В 1913 году Австрия инсценировала «шпионский процесс», обвиняя нескольких видных «москвофилов» (Бендасюк, Колдра, Сандович, Гудима) в государственной измене. Но на этом процессе, как и на ряде других, несмотря на все давление австрийского правительства, все обвиняемые были оправданы.
Эти процессы еще более обострили отношения между «москвофилами» и «украинцами», так как в своей пропаганде «украинцы» всех «москвофилов» называли «еще не обнаруженными государственными изменниками» и требовали от правительства репрессивных по отношению к ним мероприятий. «Москвофилы» вынуждены были вести пассивную оборону против, наседавших на них, непримиримо шовинистически распропагандированных, «украинцев». Не надеясь на защиту правительства и не видя помощи от России, «москвофилы» затаились, скрывая свои мысли и веря, что придут лучшие времена. Аногие из них в этот тяжелый период (десятилетие перед I-ой Міровой войной) эмигрировали в Америку и создали там свои организации. Впоследствии эти организации сделали очень много для сохранения идеи единства Руси, помощи всем борцам за эту идею и жертвам оголтелого агрессивного шовинизма галицких «украинцев». В С.Ш.А. душою дела был свящ. И. Федоронко.
Массовое переселение галичан в Россию (на Кубань), которую и свое время пытался организовать известный вождь «москвофилов» протоиерей Наумович, основатель «Общества имени Качковского», по ряду причин не могло быть осуществлено.
Эмигрировать в Россию и найти там вторую свою родину удалось только немногим единицам. Некоторые из них достигли в России высоких положений, как, например, Головацкий, один из лидеров эпохи начала пробуждения Галицкой Руси; еще раньше – Балудянский, первый ректор С.-Петербургского Университета, Ладий – ректор того же университета; позднее, известный академик Грабарь; еще позднее, маршал СССР Федоронко и другие.
Основная же масса «москвофилов» оставалась в Галиции, испытывая на себе, свойственный полякам, (которые и при Австрии имели всю власть в Галиции) комбинированный гнет: национальный, социальный и религиозный.
Этот комбинированный гнет характерен для Польши в те периоды ее истории, когда другие народы попа али под власть поляков. Это не был колониализм и материализм Англии, Франции и других колониальных государств, которые, подчинив себе народы и территории, делали их объектом экономической эксплуатации, не вмешиваясь в быт, религию, культуру подчиненных народов. Не были это и те взаимоотношения, которые существовали в дореволюционной России с теми народами, которые в ходе исторических событий становились ее составной частью. Россия не знала дискриминации по признаку религиозному и национальному и всем открывала неограниченные возможности, карьеры на государственной службе и для экономической деятельности, не вмешиваясь в вопросы религии и быта. (Единственные ограничения существовали для лиц еврейской религии, но не расы и происхождения.)
Проводя политику (чего отрицать нельзя) русификации, русское правительство не рассматривало невеликорусские народы, как объект эксплуатации, а стремились «переварить их в общероссийском котле», как это и сейчас делают Соединенные Штаты Америки, переваривая в обще американском котле все народы и расы для создания «американской нации».
Совсем иначе было дело в Польше. И в прежней Речи Посполитой, и в Польше, воссозданной после Первой мировой войны. Все отрицательное в национальных взаимоотношениях типично колониальных государств Запада и дореволюционной России поляки комбинировали в своем отношении к непольскому населению своего государства, прибавляя к этому еще и бесцеремонное вмешательство в религиозную жизнь.
В восстановленной после Первой мировой войны Польше, называвшей себя демократическим государством, в тридцатых годах двадцатого столетия можно было видеть в Виленском университете отдельные скамьи для евреев. Можно привести многочисленные случаи самого грубого вмешательства власти в церковные дела своих граждан не-католиков, начиная с принудительного закрытия и разрушения православных храмов, и кончая переводом православного богослужения на польский язык. До этого никогда не доходило в самые реакционные периоды российской политики в национальном вопросе, и никто никогда не делал попытку заставить поляков или евреев молиться по-русски. Не было в демократической Польше и фактического равноправия между католиками и не-католиками. Последним были закрыты возможности для продвижения на службе, как гражданской, так и военной, хотя эти не-католики составляли около 40% всего населения Польши. Кроме того, несмотря на провозглашенное равноправие, существовал целый ряд ограничений для не-католиков (католики отождествлялись с поляками) в восточных областях Польши с некатолическим населением, например, при проведении аграрной реформы, при получении в аренду казенных угодий и других.
Убийство Потоцкого принесло галицким «украинцам» (так называемым «мазепинцам») несомненную пользу. После краткого периода не которых смягчений правительственного давления на «москвофилов» (во время выборов в Галицкий Сейм в 1908 году), давление это возобновилось с новой силой и, все нарастая и усиливаясь, длилось до самой войны 1914 года.
Преемник Потоцкого, наместник Галиции Бобржинский (тоже поляк), тесно сотрудничал с той частью галичан, которая называла себя «украинцами» и всячески и всемерно их поддерживал в их борьбе с «москвофилами», которая приняла характер политического террора по отношению к последним.
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
Как уже было сказано, в Российской Украине начало войны вызвало взрыв общероссийского патриотизма, объединившего все население Украины. Совсем иначе было в Галиции. В начале войны она была разъединенной и в ней велась ожесточенная борьба между наступавшими (при поддержке правительства и поляков) «украинцами» и не сдававшимися «москвофилами».
Уже в первые дни после объявления войны все «украинские» партии Галиции проявили не только лояльность по отношению к Австро-Венгрии, но и австрийский «сверхпатриотизм». С одной стороны, они немедленно сформировали воинскую часть под именем «Украинские Сечевые Стрельцы» из добровольцев, не подлежащих призыву в армию.
«Украинствующие» галичане сделались «добровольными жандармами» и занялись доносами на своих же галичан «москвофильского» направления.
ТЕРРОР. ТАЛЕРГОФ
В первые месяцы войны, по малейшему подозрению или непроверенному доносу, «москвофилов» или заподозренных в «москвофильстве», без суда и следствия, арестовывали, вешали, а, в лучшем случае, ссылали в концентрационные лагеря вглубь Австрии. Наступавшая тогда русская армия на каждом шагу натыкалась на следы этих зверств, нередко, – на еще не остывшие тела повешенных, среди которых были и женщины.
Ссылаемые подвергались всяким издевательствам со стороны не только австрийской жандармерии, но и распропагандированных масс, считавших их «русскими шпионами».
Убийства арестованных, иногда прикалывание штыками на улицах города (например, в Перемышле) были обычным явлением. Не мало погибло и в концлагерях, где они находились в невыносимо тяжелых и физических, и моральных условиях. Одной из жертв таких расправ пал уважаемый всеми священник о. Максим Сандович. Он был расстрелян без суда в сентябре 1914 г. в Горлицах. Падая, он воскликнул: «Да здравствует Русский народ и святое Православие!» Палачи докололи его штыками…
31 мая 1934 г. во Львове состоялся «Талергофский Съезд», на котором собрались уцелевшие его заключенные и их друзья и был открыт памятник жертвам Талергофа, который одновременно был и памятником всем жертвам террора, свирепствовавшего в Галичине и Закарпатья в годы войны.
Этот террор не пощадил даже депутатов Венского Парламента – «москвофилов», хотя по закону они и пользовались неприкосновенностью. В 1915 году был инсценирован процесс «изменников», по которому, на основании ложных доносов, семь человек были приговорены к смертной казни, в том числе депутаты Парламента Дмитрий Марков, Владимир Курилович и другие. Депутат-священник, Роман Чайковский, провел в Талергофе 28 месяцев и только в 1917 году был оттуда выпущен.
Известие о смертном приговоре депутатам Парламента взволновало весь мир. За них ходатайствовал испанский король – и смертная казнь была заменена пожизненным заключением. В 1917 году они были амнистированы.
Но не ходатайствовали за них их же коллеги – депутаты, галицкие «украинцы», которые тогда были в особой милости у Правительства, хотя, как депутаты, и могли это сделать. Не поддержали они и запроса, сделанного в Венском Парламенте поляком, Дашинским, который с парламентской трибуны протестовал против террора в Галичине и Карпатской Руси, жертвы которого Дашинский исчислил в 30.000 повешенных и 80.000 интернированных.
Впоследствии, после падения Австрии, за которую они так самоотверженно боролись, галицкие «украинцы», желая себя оправдать писали в своих газетах (напр. «Дiло», май, 1934 года), что репрессированы были не только «москвофилы», но и «украинцы». Но никаких доказательств этого утверждения привести не могли.
О настроениях же «украинцев» в то время пишет в своих воспоминаниях бывший смертник, упомянутый выше, депутат Курилович, следующее: «читают обвинительный акт – глупые фразы и сказки, которые немогли убедить ни одного юриста, но зато убедили известного украинского шовиниста – Павлюха, который за моими плечами, на скамье слушателей, ревет, громко пенится: «хоферретерн ауфхенген!» – изменников повесить! Потом проходят сотни свидетелей. Немцы, чехи и поляки дают показания или для нас благоприятные или безразличные; зато наши «родимцы» фантазируют (не скажу – простите – брешут), а каждый кончает: Распни! Распни Русь! Спасай Австрию!» (В. М. Курилович. «Прага-Вена-Арад». Напечатано в календаре за 1934 год, изданном во Львове Обществом имени Качковского).
Не удивительно, что, в результате всего происходившего, те галичане, которые не считали себя «украинцами», были терроризированы и с особенной радостью ожидали прихода русских войск, видя в них своих спасителей, с которыми они охотно сотрудничали и которым старались всячески помочь.
Во время этого сотрудничества, разумеется, не мало было жалоб «москвофилов» на своих обидчиков – «украинцев». Но, в большинстве случаев, они были безрезультатны, т.к. обидчики заблаговременно удирали перед наступавшей русской армией и были вне ее досягаемости. В редких же случаях, когда активные «украинцы» не успевали скрыться, а их вина или активная антирусская деятельность бывала доказана – их попросту высылали в Россию. Не в концлагеря и тюрьмы, а на положение беженцев, не желая иметь в районе военный действий элемент, определенно враждебный России.
Даже такой выдающийся антирусский деятель Галиции, как польский граф Шептицкий, униатский митрополит, в начале был оставлена на своей кафедре во Львове, хотя русским властям и была хорошо известна его деятельность и тесная связь с австрийской разведкой. Еще задолго до войны он побывал в Росси по фальшивому паспорту – надо полагать для работы, о которой не принято говорить.
Оставленный на кафедре, митрополит дал слово русским властям политикой не заниматься, а буквально на следующий день, собравши в соборе священников давал им объяснения как им держаться с русскими, которым, по его словам, нельзя верить, ибо они «волки в овечьей шкуре».
После этого он был со всем комфортом переселен в один из монастырей Центральной России, где и прожил, ни в чем не нуждаясь, до 1917 года, когда Временное Правительство разрешило этому врагу России, во время войны, выехать в Австрию и занять там свое место в австрийской Палате Господ, членом которой он являлся, как митрополит.
После падения Перемышля (март 1915 года) население Галичины считало, что это конец Австрии и старалось всячески приобрести расположение русских властей, веря, что Галиция отойдет к России. Вероятно, из этих побуждений один из служащих митрополита Шептицкого донес русским властям о существовании тайного архива митрополита, замурованного в подвале. Когда этот архив был открыт, в нем обнаружили собственноручно писанную митрополитом докладную записку австрийской разведке, как надо действовать в случае оккупации Австрией территорий Российской Украины. Записка эта была писана после данного обещания не заниматься политикой.
Андрей Дикий
Неизвращенная история Украины-Руси. Том II
Архив газеты "Русь Триединая", Москва, 2017