Сказ про то, как отставной штурман 14 класса и заодно дебошир с берегов Невы, на берега Лопани противу воли ездил.
Сохраняется в нашем архиве ранее невостребованное дело. Его содержание, на первый взгляд, мелкое и незначительное. Все же оно позволяет сделать кое-какие интересные выводы.
Итак: «1813 года, октября, восьмого дня. Господину Слободско-Украинскому гражданскому губернатору» отправлена из Санкт-Петербурга бумага с устрашающим грифом: «Главнокомандующий в Петербурге. Отдельная часть. 8-го Октября 1813 года. N 150. Об отставном штурмане Ягодине. Уволенный из адмиралтейского ведомства штурман Ягодин, проживавший в Петербурге праздно и невоздержно, неоднократно уличенный полициею в

произведении шума и ссоры, ныне высылается на жительство в город Харьков, и потому поручил Вашему превосходительству приказать тамошней полиции иметь надзор за означенным штурманом, при сем препровождаемым, дабы он из города Харьков никуда не отлучился. Главнокомандующий в Петербурге.»
Из Харькова последовал ответ: «...Честь имею донести Вашему высокопревосходительству, что оный Ягодин ко мне доставлен и согласно упомянутому предписанию от меня иметь за ним надлежащий надзор...»
Как и когда отставной штурман прибыл в Харьков, каковой ему увиделась Лопань после Невы, что он поделывал в чужом, может быть даже чуждом ему городе, каким был надзор (тогда их было два вида — гласный и негласный), да и все прочие подробности его жизни остаются неясными. Впрочем, кое-что здесь можно понять из «Прошения» штурмана и сопровождения к нему.
В «Прошении», адресованном в Петербургскую экспедицию государственных доходов (и такая была) отставной штурман обращается с просьбой «...дабы соблаговолено было (неразборчиво, но, похоже: «перевести») получаемой мною пенсион в вышеупомянутый город Харьков. 1813 года октября 28 дня штурман 14го класса Логин Ягодин».
«Пенсион» так и не был получен. По меньшей мере, еще 18 июля 1814 года в Санкт-Петербургскую экспедицию отправлена из Харькова бумага, которая сообщает, что (пенсион) не переведен: «...ничего еще не получено, он же штурман Ягодин не могши по бедности своей себя содержать, является ко мне просить меня...».
Наберемся же дерзости и, пренебрегая правилами относительно значимости параллелей в истории, отметим следующее:
Уж как поносили Российскую бюрократию в классической литературе, но, тем не менее, нельзя не обратить внимание на четкость, может быть даже и оперативность ее работы, на умение поднять мелкий бытовой эпизод на уровень государственной задачи (прибавим расходы на переписку, сопровождение штурмана в Харьков и надзор за ним).
Харьков, как видим, хоть и имел к тому времени достаточно известный университет, в представлении столичных чиновников все же оставался захолустной провинцией и место ссылки дебошира (это даже не пресловутый «сто первый километр» советской поры).
По нынешним временам, поступок штурмана — детская забава. Но какая реакция! Вот над чем стоит задуматься при характеристике и сравнении нравов разных эпох и отношений к ним властей.
Да и элемент психологии не следует упускать из виду. Что же было делать отставному штурману 14го класса на берегу? Проживать праздно и невоздержанно, производить шум и ссоры. Сколько соседей подлежало бы выселению сегодня (скажем, из Харькова в Петербург), блюди наша милиция такую строгость нравов.
Человека уже нет. И мы никогда не узнаем, как сложилась судьба Логина Ягодина... Остались бумаги. А от кого из нас через сотню лет останется хотя бы эта малость?

историк Семен Авербух