Ткань истории плетется из нитей, которые сплетаются в замысловатый и непредсказуемый узор. Вещи и явления, на которые не сразу обратишь внимание, порой влекут за собой последствия, определяющие ход истории. Ведь совсем недавно почти никто не знал об острове Тузла и не собирался о нем ничего знать, а сейчас этот микроскопический прыщик на теле Земли известен всему миру. Нижеприведенная история — хороший повод задуматься о неисповедимости путей исторических.
При Василии III на Руси установился долгожданный порядок, татарское иго и княжеские междоусобицы остались позади. Василий присоединил к своим владениям древние русские земли Пскова, Рязани, Смоленска. В стране продолжалось небывалое по размаху строительство каменных зданий — Архангельского собора в Кремле, церкви Вознесения в селе Коломенском; в Коломне против набегов татар был построен огромный кирпичный кремль с 17 мощными башнями, мало чем уступавший Кремлю московскому. В память о присоединении Смоленска к объединявшейся русской земле на Девичьем поле под Москвой поднялся золотыми крестами к небу грандиозный Новый монастырь, известный теперь как Новодевичий.

Государь собирался отдохнуть от трудов праведных в своей вотчине — Волоке Ламском на любимой осенней охоте...

Первое знамение

И тут поднялось солнце поутру ущербным, верх его был как бы срезан. А потом стало солнце убывать и уменьшилось до трети, и стало, как ладья, а потом вновь прибыло. Пошел на Руси разговор, что не к добру это, надо ждать изменений в государстве. Но что за беда стоит на пороге?
Случись это немногим раньше, было бы понятно. Татарин приходил. Явился из Крыма с огромным войском. Пока воеводы собирали в Коломне русскую рать, они окружили Рязань, сожгли вокруг города все волости и посады, всех людей побили и в плен увели и шли приступом на стены, но были с большим уроном отбиты, и город им взять не удалось. Русская рать пришла из Коломны и отогнала их. Князь Телепнев-Овчина с войском тоже перешел Оку, ударил на татар, но те отступили и хитрым маневром заманили князя в ловушку, где русская рать была почти вся побита. Но подоспела подмога, и под угрозой окружения татары бежали, и догнать их не удалось.
Великий князь московский прямого участия в военных действиях не принимал, ставка его находилась в селе Коломенском под Москвой, но он много разъезжал, готовясь встретить врага на подступах к Москве. Когда же угроза миновала, князь выехал в Троицкий монастырь помолиться в день памяти Сергия Чудотворца (8 октября по н. ст.) за избавление Руси от врагов. С ним поехала и семья: Елена, вторая жена, красавица из литовского рода Глинских (частью и татарской крови — род происходил от Мамая), и два малолетних сына - Иван, ставший впоследствии царем Иваном Грозным, и Юрий (а эти, таким образом, были потомками обоих военначальников, сошедшихся полтора века назад на Куликовом поле — и Дмитрия Донского, и Мамая). Из Троицы княжеская семья направилась в Волок Ламский, нынешний Волоколамск.
И вдруг — знамение на новую беду.

Остановка в пути
Тут по дороге пришлось князю задержаться в своем селе Озерецком, что и сейчас стоит на полпути между Сергиевым Посадом и Дмитровом. Причина для остановки была вроде бы пустяковая — малая болячка, возникшая вдруг на левом бедре, на сгибе, как раз в том месте, где кончается лошадиное седло. Величиной была болячка всего-то с булавочную головку, но цвет у нее был багровый и болела нестерпимо.

Но в Озерецком легче не стало. Поехали дальше и до Волока добирались целых три дня: ехать верхом подолгу князь был не в состоянии. Но и показать, что поддается болезни, не хотел и велел организовать большую государеву охоту с ловчими и собаками. Однако вернуться с охоты в Волок он уже не смог, приехал в глухое лесное село Колпь, что и сейчас стоит среди лесов, и здесь окончательно слег. Видя, что болезнь принимает серьезный оборот, Василий вызвал личных лекарей — Николая Немчина и Феофила, а для начала велел прикладывать к болячке муку пшеничную с пресным медом и печеный лук. От такого лечения болячка стала краснеть, появился малый прыщ, а в нем немного гноя. Две недели лежал князь в Колпи, а когда решил все же вернуться в Волок, оказалось, что сесть на коня он уже не в состоянии, и дети боярские понесли его на носилках.
Второе знамение
В великой скорби и мучениях лежал государь в Волоке. Гной из болячки не выходил, а боль была такая, как будто в тело воткнули раскаленную иглу; и не увеличивалась болячка, и не уменьшалась. Князь перестал есть и послал тайно своих верных людей за духовными грамотами отца своего и деда. Скрывал это Василий от всех: и от бояр, и от князей, от братьев.
А на Димитрия (8 ноября по н. ст.) опять было знамение: с неба падало великое множество звезд, словно из больших туч град или дождь пролились на землю. И видело это знамение множество людей и на Волоке, и в Москве, и по всей русской земле... Конечно, современный астроном резонно скажет, что, дескать, осенью Земля встречается с метеорными потоками и т. д. Но государь всея Руси понял это по-своему и призвал к себе для тайного совета верных людей — дворецкого Ивана Шигону да дьяка Путятина: он решил составить духовную грамоту, а по-нашему — политическое завещание.
Тогда же ночью вышло из болячки огромное количество гноя — больше таза! А с гноем выполз, как змей, стержень — огромный, длиной более полутора пядей, а по-нашему — около 30 сантиметров! И хотя еще не весь стержень вышел, князь повеселел. Но затем состояние его вновь ухудшилось, и все бояре и дьяки решили, что надо ехать из Волока в Иосифов монастырь к иконе Пречистой — молиться о выздоровлении. Василия ввели под руки в храм Пречистой Богородицы, и во время службы игумен и братия горько плакали, и бояре и все люди горько плакали, и жена Елена рыдала вместе с детьми.
Утром государя повезли в Москву. Теряя последние силы, Василий в пути все же совещался с боярами, как бы ему въехать в город незаметно, чтобы иноземные послы и купцы не проведали о государевой болезни.
На праздник Введения Пречистой (4 декабря по н. ст.) привезли его в село Воробьеве, что стояло на берегу Москвы-реки возле нынешнего МГУ. Великий князь приказал мостить мост против Нового (ныне Новодевичьего) монастыря, так как лед на реке был еще тонкий. Срочно сделали мост, но как только на него вступили четыре вороных коня княжеской повозки, мост подломился и кони рухнули в Москву-реку. В повозку вцепились дети боярские и на руках ее удержали, но гужи у коней пришлось отрезать.
От раны стал идти тяжелый запах, как от мертвого: начались гангрена и заражение крови. Василий III понял, что умирает. Верные дьяки набело переписали духовную, боярам давались последние наказы: о малолетнем сыне, великом князе Иване, о великой княгине Елене, о младшем сыне Юрии. Лекари были в отчаянии: их пациент умирал, а они были бессильны. Василий спросил Николая Немчина: «Брат Николай! Ты пришел из немецкой земли служить мне и видел мое тебе великое пожалование. Можешь ли ты облегчить болезнь мою?..». Знаменитый врач, настоящее имя которого было Николай Булев, приехал на Русь из города Любека и занимался медициной, астрологией, богословием. Между прочим, Булев добивался подчинения православной церкви Ватикану, а вслед за немецким звездочетом Штофгером он пророчил конец света на 1524 год. Ожидаемый потоп не наступил, но влияние Булева в придворных кругах от этого не уменьшилось. Почти 40 лет провел он на службе у князей московских. Николай ответил: «Государь, я оставил отца и мать и землю свою, и верно тебе служил, и видел твое великое государево пожалование ко мне, и хлеб, и соль... Но разве можно мне сделать мертвого живым? Ведь я не Бог!».
Великий князь повернулся и сказал окружающим: «Братия, Николай уже понял, что я — не ваш!..».
Тогда под всеобщий плач великий князь благословил сына Ивана государством и великим княжением, а его мать — великой княгиней. Практичная Елена настояла на том, чтобы Василий благословил государством и сына Юрия. После этого умирающий пожелал лишь одного: постричься в монахи, и митрополит Даниил успел совершить обряд пострижения. Верный Иван Шигона увидел, как дух государя отошел, словно слабый прозрачный дымок. И просветлело лицо умершего, и как будто озарилось светом, и стал он белым, как снег.
Долгая беда
Государь всея Руси, великий князь московский Василии III, сын Ивана III и византийской принцессы Софьи Палеолог, умер в Кремле в декабре 1533 года. Ему было 54 года. Возраст по тем временам немалый, но он был в расцвете сил, и смерть его была неожиданной, нелепой и казалась проявлением загадочного Промысла Божия. И хотя о том промысле вещали два небесных знамения, во исполнение же его ангел смерти избрал ничтожный маленький фурункул, который и прервал счастливое для Руси время княжения Василия III Ивановича. Видимо он завершил свою земную миссию и действительно пришло время отдохнуть от трудов праведных, но только не в своей вотчине, как он собирался, а повыше...
С его смертью включилась другая программа, на Руси потянулась череда невзгод и несчастий. Конечно, трехлетний Иван Васильевич не мог править сам. Власть попала в руки его матери, Елены Глинской, которая оказалась столь властной и энергичной женщиной, что при ней попали в тюрьму и умерли в заключении ее собственный дядя, князь Михаил Глинский, а также оба брата Василия III. Великие князья Андрей и Юрий. Однако весной 1538 года Елена скоропостижно скончалась; современники были уверены, и нынешние историки с тем согласны, что она была отравлена. Фаворит Елены боярин Овчина-Телепнев-Оболенский был схвачен через неделю после ее смерти и погиб в тюрьме: по преданию, его задушили дымом. К власти пришел род бояр Шуйских, с которыми впоследствии сполна рассчитался за мать самодержец Иван Грозный. О правлении же самого Грозного широко известно. Затем несчастное правление Бориса Годунова, убийство маленького Дмитрия, внука Василия III. Смутное время, когда, казалось, приходит конец Русскому государству... Лишь в 1613 году, ровно через 80 лет после смерти Василия III, наступит на Руси относительное спокойствие.