Или что произошло при открытии мощей Иоасафа, епископа Белгородского, 4 сентября 1911 года.
Рассказ архимандрита Досифея.
Когда я учился в Санкт-Петербургской духовной академии, у нас было некое соревнование среди соучеников: кто лучше скажет проповедь. — Хорош говорили, многим слушавшим и нам самим нравилось, а вера настоящая мало у кого из нас была. Все холодно говорили, выхолощено, хотя и красиво.
Учеба в Духовной Академии многих отвращала от живой веры потому, что латинская схоластика примешалась к православному учению. Списанная с римско-католических книжек, схоластика убивала веру в учениках и учителях: внушались отвлеченные знания вместо опыта общения с Богом.

И как характерно, что, когда предложили направить представителя на торжества по случаю открытия мощей святителя Иоасафа — все отказались; — зачем, мол, ехать смотреть на темный народ, жаждущий чуда, — какие могут быть чудеса в наше время? Бросили жребий — пришлось ехать мне. Ехал с неохотой — выполнял послушание.
Приехал — и зашевелилось что-то внутри — такое увидел, что невозможно было оставаться спокойным. — Со всех концов России съехались больные, калеки — столько страданий и боли — трудно смотреть. И еще — такой общий настрой, ожидание чего-то чудесного поневоле передавалось и мне, несмотря на мое скептическое (то есть, недоверчивое) отношение к предстоящему. Наконец, прибыл император со своей семьей, и было назначено торжество. Я стоял на торжествах уже с глубоким волнением, не верил, и все же ждал чего-то. Трудно нам сейчас представить себе это зрелище — тысячи и тысячи больных, скрюченных, бесноватых, слепых, калек — лежали, стояли, по обеим сторонам пути, по которому должны были пронести мощи святителя. Особенное мое внимание обратил один скрюченный: на него нельзя было смотреть без содрогания: все части тела срослись — какой-то клубок мяса и костей на земле. Я ждал: что же сможет получить этот человек? Можно ли ему чем помочь? И вот вынесли гробницу с мощами святителя Иоасафа — такого никогда не видел и вряд ли уже увижу — почти все больные, стоящие вдоль дороги, исцелялись: слепые прозревали, глухие слышали, немые начинали говорить, кричать и прыгать от радости, у калек выпрямлялись больные члены. С трепетом, ужасом и благоговением я смотрел на все происходящее — и не выпускал из виду того скрюченного. Когда гробница с мощами святителя поравнялась с ним, он раздвинул руки — раздался страшный хруст костей, будто что-то разрывалось и ломалось внутри его, и он стал выпрямляться с усилием — и встал на ноги. Какое потрясение было для меня. Я подбежал к нему со слезами, потом схватил какого-то журналиста за руку, стал рассказывать ему все, просил записать...
В Петербург я вернулся другим человеком — верующим.

Архив газеты "Тайны века", Харьков, 2005