ИХ НРАВЫ
В античные времена, когда философия не была обременена массой формулировок, мудрецы славились своим весельем. Теория суха, а древо жизни вечно зеленеет, и поэтому мы спешим поведать о одном незаурядном человеке. Древнегреческий философ Диоген из Синопа был непонятен современникам, однако жителям Афин вовремя не объяснили его истинной сущности, и поэтому до XX века дошел только термин "киник", от киникос -- собачий -- собачья философия.
Развивая посылку Сократа, "чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам", киники ограничили свои потребности до того, что жили как собаки. Диоген был яркой вспышкой на греческом философском Олимпе, и его дерзкая мысль пробилась сквозь толщу двух тысячелетий. Многие его высказывания не потеряли своей актуальности и по сей день. Это лишь в очередной раз подчеркивает, что технократическая цивилизация так и не повлияла на человеческую сущность.
Кто знает, может быть именно с появлением потрясавшего устои и доказавшего превосходство мудреца над простыми людьми Диогена мир обзавелся первыми анекдотами.
По свидетельству Диогена Лаэртского, отец Диогена из Синопа, меняла Гикесий, заведовавший меняльным столом (по-нашему, киоском), портил монету (ст. 79 УК - от 3 до 15 лет), и приобщил к делу юного отпрыска. Позывы совести привели юношу к дельфийскому оракулу, который и посоветовал обратившемуся сделать переоценку ценностей. Смышленый Диоген воспринял намек буквально, стал активней портить монету, за что вскоре был уличен и вместе с папашей приговорен к изгнанию.
Бомжуясь по Греции, Диоген понял, на кого надо равняться в его положении, наблюдая пробегавшую мышь, не нуждавшуюся в подстилке и мнимых наслаждениях. Ему тоже всякое место было одинаково подходящим для еды, для сна и для беседы. Не имея под рукой брошюры Порфирия Иванова, Диоген закалялся по собственной методике: летом перекатывался на горячий песок, а зимой обнимал запорошенные снегом статуи. Дабы быть последовательным до конца, он предпринимал отчаянные попытки есть сырое мясо, но почему-то не мог его переварить. К соплеменникам же он питал язвительное презрение.
ПРОГУЛИВАЯСЬ ПРИ ДНЕВНОМ СВЕТЕ С ФОНАРЕМ, ОН ИСКАЛ ЧЕЛОВЕКА СРЕДИ ЛЮДЕЙ.
В самом деле, так называемые люди, по мнению Диогена, соревнуются в том, кто кого столкнет пинком в канаву, но никто не соревнуется в том, чтобы быть прекрасным и добрым.
Когда Диогена привели в роскошное жилище и не позволили плевать, он плюнул в лицо спутнику, заявив, что не нашел места хуже. В другой раз он стал звать людей, а когда те сбежались, набросился на них с палкой со словами: "Я звал людей, а не мерзавцев".
Не миновал его внимания и Александр Македонский, который как-то признался: "Если бы я не был Александром, то стал бы Диогеном".
В очередной раз, желая снискать расположение афинского бродяги, принимавшего солнечные ванны, Александр предложил просить у него что угодно, но БЫЛ ОТШИТ КОРОТКОЙ ФРАЗОЙ: "НЕ ЗАСЛОНЯЙ МНЕ СОЛНЦЕ".
Оправившись от нокаута, покоритель мира решил "наехать" на титана мысли с позиции силы: Ты не боишься меня?
-- А что ты такое, -- спросил Диоген, -- зло или добро?
-- Добро.
-- Кто же боится добра?
Размышляя о сущностях, античный бомж говаривал: "Большинство людей отстоит от сумасшествия всего на один палец; если человек будет вытягивать средний палец, его сочтут сумасшедшим, а если указательный, то не сочтут".
Один юноша решил записаться в ученики к мыслителю. Экзаменатор, собираясь выяснять, настоящий ли философ его последователь, в качестве простого теста велел ему ходить за собой с рыбой в руках, но тот застыдился, бросил рыбу и ушел. Спустя некоторое время Диоген встретил своего бывшего фаната со словами: "Нашу дружбу разрушила рыба".
Ничто не ускользало от пытливого взора гиганта мысли. Увидев однажды женщину, непристойным образом распростершуюся перед статуями богов, он заметил: "А не боишься, женщина, что, быть может, Бог находится позади тебя, ибо все полно его присутствием".
В те времена великие умы человечества бродили по тесным Афинам, как по театральным подмосткам, очень скучено (плотность мыслителей на квадратный метр была невероятной). Не осознавая собственного величия, они зачастую не проявляли друг к другу особого почтения.
Подходит как-то бродяга Диоген к состоятельному Аристотелю с просьбой отведать сушеных смокв (вероятно, это то же самое, если бы бомж поделился с новым русским глотком тройного одеколона). Аристотель догадался, что если он, отвергнет подношение, то у Диогена уже заготовлено острое словцо, которое ему вряд ли удастся парировать, и учитель великого Александра войдет в историю как потерпевшая сторона. Он принял смоквы со словами: "и словцо ты потерял, Диоген и смоквы".
После столь сокрушительного поражения в словопрениях с Аристотелем, наш герой от души поизгалялся над Платоном, когда тот дал определение, имевшее большой успех -- "человек есть животное о двух ногах, лишенное перьев".
ДИОГЕН ОЩИПАЛ ЦЫПЛЕНКА,ПРИНЕС К НЕМУ В ШКОЛУ И ШВЫРНУЛ К НОГАМ ОППОНЕНТА СО СЛОВАМИ: "ВОТ ТВОЙ ЧЕЛОВЕК!"
После этого Платон существенно дополнил определение -- "и с широкими ногтями".
В свою очередь, Платон, стараясь не оставаться в долгу, именовал Диогена не иначе, как собакой и придурком. Как то Платон рассуждал, что каждому предмету предшествует определенная идея: например, лошади соответствует идея лошадности. На что проповедник собачьей философии воскликнул: "Лошадь вижу, а лошадности нет". "И понятно, для того, чтобы видеть лошадь, хватит глаз, а чтобы видеть лошадность. нужен разум" -- торжествовал Платон. По дороге на очередную презентацию к Дионисию Платон встретил брата по разуму Диогена, моющего овощи:
-- Вот кабы ты умел общаться с людьми, тебе не пришлось бы мыть овощи.
-- А если бы ты мог мыть овощи (т.е. обходиться малым), тебе не пришлось бы пресмыкаться перед Дионисием.
Обычно, обращаясь к гражданам за подаянием, киник не пытался жалобить народ фразами типа "люди добрые, я беженец...", а заявлял просто -- "если ты подаешь другим, то подай и мне; если нет, то начни с меня".
Обратился он и к человеку со скверным характером.
-- Дам, если ты меня убедишь, -- говорит тот.
-- Если бы я мог тебя убедить, я убедил бы тебя удавиться.
Вообще, закаляя душу и приучая себя к отказам, Диоген просил милостыню даже у статуй. Когда его утомили вопросом, почему подают калекам, а не философам, ответил так: "Потому что знают -- хромыми и слепыми они, может быть, и станут, а вот мудрецами вряд ли".
Следил Диоген и за нравственностью сограждан. Один развратный евнух написал у себя на дверях: "Да не внедет сюда ничто дурное". Диоген язвительно спросил: "А как же войти в дом самому хозяину?" Торговец Лисий интересовался, верит ли философ в богов, "Как же не верить, - удивлялся Диоген, - тебя я иначе назвать не могу, как богом обиженным". Храмохранители имели неосторожность вести в тюрьму на глазах Диогена человека, укравшего из храмовой казны какую-то чашу. В их адрес было сказано: "Вот большие воры ведут мелкого". Кто-то, завидуя Каллисфену, рассказывал, что он делит роскошную жизнь с Александром. Диоген же ответил: "Вот по-настоящему несчастен тот, кто и завтракает и обедает, когда это угодно Александру".
Пробивало весельчака и на черный юмор. Как-то, увидев женщин, удавившихся на оливковом дереве, он воскликнул: "О, если бы все деревья приносили такие плоды". Его пытались стыдить за пребывание в нечистых местах, а он кинул фразу: "Солнце тоже заглядывает в навозные ямы, но от этого не оскверняется".
Все дела он совершал при всех, и дела Деметры и дела Афродиты. Рассуждал мудрец при этом так: "Если завтракать прилично, то прилично завтракать и на площади". Его утренняя трапеза на площади вызвала всеобщее негодование, народ скандировал "собака, собака", Диоген резко парировал: "Это Вы собаки, потому что толпитесь вокруг моего завтрака".
Не любил Диоген стеснять себя лишними условностями, потеряв чувство ложного стыда задолго до открытий Фрейда. То и дело он занимался рукоблудием у всех на виду с комментарием: "Вот кабы и голод можно было унять, потирая живот". Задолго до сексуальной революции он склонился к мнению, что жены должны быть общими: "Кто какую склонит, тот с тою и сожительствует".
Не усматривал Диоген ничего дурного в том, чтобы украсть что-нибудь из храма или отведать любого мясца, включая человеческое. Тем не менее, древние греки ценили шоуменство Диогена. Когда мальчишка разбил его любимую глиняную бочку, афиняне его высекли, а Диогену выделили новую.
Судьба, подарила философу возможность раскрыть и положительные стороны своей многогранной натуры. Когда он плыл на корабле в Эгину, то попал в плен к пиратам, и был увезен на Крит и продан а рабство. Когда его спросили, что он делает на торге, Диоген заявил: "Выбираю себе хозяина". Глашатай поинтересовался, что он умеет делать. "Властвовать людьми", и добавил, указав на зажиточного коринфянина Ксениада: "ПРОДАЙ МЕНЯ ЭТОМУ ЧЕЛОВЕКУ, ЕМУ НУЖЕН ХОЗЯИН".
Ксениад приставил его воспитателем к своим сыновьям и доверил рабу ведение хозяйства, после чего ему самому оставалось повсюду рассказывать, что в его доме поселился добрый дух. Детей хозяина философ посвящал в науки, проявляя нешуточные педагогические способности, а они в свою очередь обожали Диогена. Однажды ученики пытались выкупить мыслителя из рабства, чем его сильно разгневали, мудрец и без того не чувствовал себя стесненным.
Диоген покинул мир почти в девяносто лет. Есть несколько вариантов прощания философа с жизнью. Одни утверждают, что он встретил смерть, когда съел сырого осьминога и заболел холерой. Подругой, более концептуальной, версии он всего лишь хотел разделить того самого осьминога между меньшими братьями собаками, а друзья человека не оценив столь благородного жеста, заставили умереть живую легенду, искусав его за ноги.
Ученики же Диогена настаивают на том, будто ЧЕЛОВЕК, ИМЕНОВАВШИЙ СЕБЯ ГРАЖДАНИНОМ МИРА, всю жизнь пытавшийся разбудить в людях осмысляющее начало, устал от жизни и сбросил бремя бытия, задержав дыхание. Он, оставил последующие поколения раздумывать над тем, где же скрывается эта чертова грань между гениальностью и помешательством.
Сергей Моисеев 1999 г