Богоборческий режим долго выжидал, пока ослабеет и вымрет старшее верующее поколение, одурманивая молодежь пропагандой безбожия. Он готовился к часу, когда можно будет уничтожить Церковь при равнодушном молчании народа. В момент объявления «безбожной пятилетки» богоборцам, несомненно, казалось, что такой час настал.
Ведь к 1941 году на свободе оставалось всего четыре православных епископа. Однако «антихристово» планирование было сорвано, по Промыслу Божию, началом войны с гитлеровской Германией».
1941-й год стал началом долгого процесса освобождения и возрождения Русской Православной Церкви. «В те тяжелые годы, на грани жизни и смерти, – говорил в Пасхальном послании 2005 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, – в душе народной с новой силой пробудилась святая православная вера. Для многих наших соотечественников это стало началом новой жизни – жизни во Христе».

Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий в 1942 году писал: «Не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо Креста Христова признать своим знаменем языческую свастику».
Ненависть к сатанинской сущности нацизма оказалась сильнее ненависти, вызванной долгими годами гонений на веру. Церковь молилась, Церковь укрепляла дух народа, Церковь воодушевляла воинов. Мобилизованные властью священники, подавляющее большинство которых побывали в лагерях и ссылках, шли в ряды действующей армии. История знает немало примеров, когда священнослужители вынуждены были брать в руки оружие. Оставаться в стороне было недопустимо. Многие из них прославились подвигами, были отмечены наградами.
14 декабря 1940 года студента первого курса Андижанского Учительского института Извекова Сергея Михайловича вызвали в городской военкомат. Выверяли документы. Повторно его вызвали уже за пять дней до начала войны. Тогда директор института сообщил в военкомат, что «тов. Извеков С.М. держит годовые экзамены». Нахождение студента «в летнем каникулярном отпуске с 1-го июля 1941 г. по 30 августа 1941 г.» внезапно прервалось. Каникулы досрочно завершились, а от должности преподавателя средней школы повышенного типа и завуча он был освобожден с 9 августа 1941 года «в связи с уходом в РККА».
С небольшим чемоданчиком вместе с другими призывниками ссыльный иеромонах Пимен оказался на вокзале, где ожидал отправки во Фрунзенское пехотное училище. «Кругом толпы стриженых мальчиков, провожающих, гулкие объявления из огромных динамиков, – вспоминал свой призыв священник Владимир Красноцветов, – понять, что объявляют, очень трудно. Появился наш сопровождающий лейтенант, выстроил нас в две шеренги, произвел перекличку по списку, указал наши вагоны. Минут пять ждем, и команда: «Занять вагоны!» Состав тронулся, и перрон остался позади.
В теплушке у потолка раскачивается фонарь, бросая скудный свет на совсем еще молоденькие лица призывников. Посередине вагона железная печка и куча угля, на табуретке большой цинковый бак с водой и жестяной кружкой на цепочке, справа и слева двухэтажные нары, на них солома. Везли нас очень медленно… Приехали. Начальство торопится нас пересчитать, и шагом марш в баню за полтора километра от вокзала. После бани, одевшись, мы не узнаём друг друга – все стали на одно лицо, только одни выше, другие ниже. Вместе стали серо-зеленой массой, состоящей не из людей, а из красноармейцев.
Месячный карантин.
После карантина – общее построение. У портрета «дорогого вождя» стол, покрытый красной скатертью, за ним сидит начальство. Перед столом развернутое знамя части. Вызывают по списку, подхожу строевым шагом к столу, беру текст присяги и громко перед строем, перед лицом командования читаю: «Я, гражданин Советского Союза, вступая в ряды Красной Армии… Если же я по злому умыслу… то пусть меня… суровая кара… всеобщая ненависть и при-зрение трудящихся».
Волнуюсь ужасно, а вдруг выяснят, что я скрыл свою принадлежность к «служителям культа», неужели меня вновь покарает суровый советский закон? Ложь во спасение. Конечно, сегодня это выглядит наивным, но в то время, пострадавшие от коммунистического шабаша, жили, нося в себе сознание своего бесправия и страх перед произволом.
После принятия присяги начались крутые денечки: двенадцать часов занятий в классах, строевые и стрелковые, не считая физзарядок». В начале 1942 года новобранец окончил пехотное училище и в звании младшего комвзвода был направлен в Полевое управление Северной группы Закавказского фронта, откуда через некоторое время вернулся в распоряжение Военного Совета Среднеазиатского военного округа (САВО). 18 января 1942 года он был назначен командиром пулеметного взвода, входящего в 462 Стрелковую Дивизию. 20 марта 1942 года командир взвода получил новое назначение – помощником начальника штаба по тылу 519 Стрелкового полка.
В мае месяце полк в составе Южного фронта принял участие в ожесточенных боях на Харьковском направлении. 29 июля младший лейтенант Извеков был контужен.
Долгое лечение в военном госпитале № 292 и 26 ноября 1942 года, он уже в 702 Стрелковом полку САВО в должности заместителя командира роты.
23 февраля 1943 года по приказу САВО полк в составе 213 Стрелковой дивизии убыл на фронт. 13 марта 1943 года полк выгрузился на станции Валуйки и вошел в состав 7 Гвардейской Армии Воронежского фронта, а 2 апреля принял бой в предместье города Белгород.
16 апреля 1943 года старший лейтенант Извеков, к тому времени уже адъютант командира дивизии генерал-майора Шевченко, был вновь контужен, но в госпиталь, по-видимому, не попал и вместе со своим командиром успел побывать на Южном и Степном фронтах.
Так продолжился боевой путь заместителя командира 6-й роты по строевой части Извекова С.М. В течение последующих месяцев полк вел кровопролитные, с большими потерями, сражения на Курско-Орловской дуге в районе реки Северный Донец. Только к началу августа полк сумел закрепиться на правом берегу Северного Донца и, затем перешел в решительное наступление. Преследование противника продолжалось до 20 августа, до города Харькова. 23 августа был взят Харьков. Ожесточенные бои у поселка Индивидуальный шли почти неделю, и только 28 августа поселок был освобожден. Потери были столь значительны, что полк отвели во второй эшелон дивизии для пополнения.
Готовилось мощное наступление войск Южного, Западного и других фронтов. Необходимо было сломить мощную, глубоко эшелонированную оборону противника на берегу реки Уда в районе города Мерефа Харьковской области.
В отчете командования говорилось: «Рассматривая город Мерефу как важный опорный пункт в своей системе обороны, немцы обороняли его с большим упорством и яростью. Ожесточенный бой на подступах к Мерефе продолжался пять суток. Ни днем, ни ночью не затихала артиллерийско-минометная канонада. Густо ложились в наших боевых порядках вражеские снаряды и мины. Наши артиллеристы и минометчики платили врагу ударом за удар. С их стороны было введено в бой большое количество авиации».
В полковой красноармейской газете «За победу» 26 августа в передовице писалось: «Противник, укрепившись на заранее подготовленных рубежах, сильным огнем пытается сдержать наше наступление.
Несмотря на яростное сопротивление врага, бойцы переправились на западный берег реки и закрепились там. Идет ожесточенная борьба за населенный пункт. Немцы предприняли сильную контратаку. Наши воины отбили ее».
За эти бои командир дивизии гвардии генерал-майор Буслаев И.Е.8 и 13 офицеров и бойцов получили звание Героя Советского Союза.
скорее всего, была получена 26 августа. Все случилось в какие-то секунды. От самолета отделились черные капли, и стремительно увеличиваясь, летели прямо на те кирпичные развалины, в которых укрывался старший лейтенант Извеков с остатками своей роты.
Когда открыл глаза, поразила гробовая тишина. Только где-то далеко-далеко звенел звонок. Головой шевельнуть невозможно, лежал на половину засыпанный кирпичами. Под ним его бойцы. Захотел встать и не смог. Страшное головокружение, боль в ушах, из которых идет кровь. И опять забытье. На третий день санитары их обнаружили. «Солдатики мои были щуплые, маленькие. А у меня спина широкая, я и прикрыл их собой», – рассказывал потом Святейший Патриарх Пимен, когда боли в спине давали о себе знать.
Чтобы очистить нашу землю от фашистской нечисти, пришлось полить жертвенной кровью защитников Отечества и Харьковская земля ставшая ареной ожесточенных боев полита кровью будущего Патриарха Московского и всея Руси.
Чудеса Божии по молитвам чад Церкви Христовой во множестве совершались над русской ратью. «Однажды, будущему Патриарху Пимену поручили доставить командованию пакет с донесением. Помолился, перекрестился и сел в седло. Лошадь звали Судьба. Как рассказывал впоследствии Патриарх Пимен, опустил он поводья и тронулся в путь. Дорога лежала через лес. Благополучно прибыл в часть и вручил пакет. Его спрашивают: «откуда прибыл?» – и он в ответ показывает рукой направление. «Нет, – говорят ему, – оттуда невозможно приехать, там все заминировано».
Однажды полк, где служил Святейший, попал в окружение. Чудесным образом Господь спас своего избранника и его однополчан от неминуемой гибели.
С конца 50-х годов прошлого века и почти до самой смерти Святейший Патриарх Пимен совершал благодарное акафистное пение перед чудотворным образом иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» в московском храме во имя пророка Илии, что в Обыденском переулке. Тогда никто не сомневался, что Патриарх молился в благодарность за спасение на войне.

Материал составлен по историческим комментариям архимандрита Дионисия

Архив газеты "Русь Триединая", Харьков, 2010