Поиск
Забыта правда. Башней вавилонскою
Вновь грезят мудрецы и простаки
Гордынею жестокой, беззаконностью
Податливы и на обман легки.
Вот-вот и рухнет все: во прахе прах окажется
Из смрадных дел и жадненьких сердец.
Вы думали, что от суда откажется
Над лживым злом Сын Отчий, наш Творец?
Пусть стадо малое Христа для вас посмешище,
И вы убеждены, что мы у вас рабы.
На чадушках Его планета держится.
Те молятся, чтоб обратились вы.
Несут за вас кресты, безумцы полоумные,
Чтоб разум вам в сердца Господь вернул.
Нам переплавил Крест сердца чугунные,
И молим, чтобы в вас Христос свой Свет вдохнул.
Владимир Баранов, г.Москва
Конкурс "Воскресающая Русь" (2021)
Арсений Александрович Тарковский (25 июня 1907 -- 27 мая 1989 г.) родился в Елисаветграде — уездном городе Херсонской губернии в семье служащего банка.
Когда после братоубийственной гражданской войны на Украине была установлена советская власть, Арсений и его друзья публикуют в газете акростих, первые буквы которого нелестно характеризуют главу советского правительства Ленина. Молодых людей, почти мальчишек, арестовывают и везут в Николаев, который в те годы был административным центром области. Там их помещают в подвал, где они ждут своей участи. Арсению Тарковскому удалось убежать с поезда по дороге. Юноша из обеспеченной семьи, познал скитания, нищету. Судьба занесла его в Москву.
Зарисовка с натуры
Август 2014-го. Возвращаюсь с конференции по Новороссии из Ялты. В самолете со мной летит известный полевой командир ополченцев Алексей Мозговой. И вот уже в огромном московском аэропорту, мы выходим из самолета, спускаемся по трапу в свете первых утренних лучей. Суровый взгляд воина в камуфляже сканирует окружающую действительность. Вокруг него толпа сонных людей. Глядя на них загорелых, отдохнувших в русском Крыму, вспомнил выкладки экзистенциалистов о том, что человек спит всю жизнь и просыпается лишь перед лицом смерти и смотрит на эту реальность глазами человека проснувшегося.
Долго шли зноем и морозами.
Все снесли и остались вольными.
Жрали снег с кашею березовой.
И росли вровень с колокольнями.
Если плач — не жалели соли мы.
Если пир — сахарного пряника.
Звонари черными мозолями
Рвали нерв медного динамика.
Но с каждым днем времена меняются.
Он сидел на берегу Байкала против длинных удилищ и обреченно смотрел на мертвые поплавки. Сухой, седоволосый, высокий дед. Я подошел. -Что, отец, не клюет? - Нет, не клюет, - ответил он, вскинув на меня белесые, словно выцветшие глаза. И по акценту и по виду его я понял, что передо мной иностранец. - Откуда вы? - спросил я, подсаживаясь к нему. - Я немец, - ответил он. - О-о-о, там, наверное, рыбалка получше, чем у нас, там клюет, - сказал я.
