Сергей Моисеев. Автобиографический рассказ из серии "Усвоение принципа".

Лето 2001 года. Я издатель Харьковской газеты «Тайны века». Тираж стремительно растет. Я на подъеме. Еще недавно я весь тираж привозил на оптовый газетный рынок на велосипеде, а сейчас уже целый грузовик газет. Редакция в самом центре города на улице Иванова, за зданием облсовета. На оптовом газетном рынке на меня показывают пальцем, как на чувака, который раскрутился с нуля. Я местная достопримечательность, передовик эпохи дикого капитализма. Большую часть тиража газеты продают «дети подземелья», бегунки в метро. Продают с задором и азартом, газета идет нарасхват.

 Я еще пишу, но уже с угрызениями совести, откровения и за Вангу, и Нострадамуса, сочиняю от фонаря гороскопы. Прогоняя через себя информацию, начинаю понимать — мир сложнее, чем кажется, а внешние события является следствием метафизических. Никто не в состоянии просчитать последствия своих действий, но как быть уверенным в дне завтрашнем? Как выгрести в шторме житейской бури? Начинаю понимать — опереться можно только на камень Веры.

Я давал газеты на реализацию, доверяя людям, кто сколько просил на немалые для меня суммы. Мой старший товарищ-наставник Михаил Спасский почти копия Григория Ефимовича Распутина, заранее знает, кто меня кинет. Советует кому дать газету на реализацию, а кому отказать. Но я его не слушаю, лишь впоследствии всякий раз убеждаюсь в его прозорливости. Михаил Степановича делаю "корпоративным героем" он с плаката рекламирует подписку на наше издание.

Злостных должников: среди студентов, алкоголиков, цыганок отлавливал в метро и забирал деньги, иногда с рукоприкладством.
В тусовке «детей подземелья» появился освободившийся из тюрьмы, уголовник армянин Вова, как принято говорить в официальных сводках — лицо кавказской национальности. Он специализировался на том, что кидал редакции, брал газеты на реализацию на большие суммы и не отдавал. Со мной он решил проделать подобную операцию. Бегунки, работавшие в метро и на электричках, его боялись. Он ходил на распальцовке, давил феней и цельностью блатного образа.
Подъехав на оптовый рынок, Вова нагреб у меня кучу газет и благополучно исчез с моего горизонта. Дети подземелья недолюбливали Вову и по секрету сказали мне, что он хвастался, о том, что меня развел. Я ответил, что он только попытался меня развести, а чем кончится, посмотрим. Ведь без промысла и волос с головы не падает.
Я встретил Вову в метро. Спрашиваю — как жизнь молодая? Вова стал сетовать, что он попал в непонятное, менты на бабки разгрузили и он теперь в минусах.
"Ну что ж Вова, придется тебе помочь, приходи за газетой на оптовый" -- говорю ему. Думаю Вова придет, а там у меня куча дружбанов, оптовиков, я с ними переговорю заранее, и мы Вову шуганем, если, что закроем в вагончик для газет в педагогических целях.  Так и сделал, заручился поддержкой товарищей из Теленедели.
Оптовый рынок в Харькове работал по ночам, под мостом на Московском проспекте. Утром все оптовики разошлись я остался один. Мимо рынка совершенно случайно идет близкий друг моей юности, Дрон. Мы вместе учились на архитектуре, он был свидетелем на моей свадьбе. Потом наши пути разошлись. Он прошел цикл, в который в 90-е окунулись многие сильные и самоуверенные. Бандитизм, красивая жизнь и заключение. Он только, что освободился из колонии и шел отмечаться в Московский РОВД.
Когда он сидел уже не первый год, ко мне пришла его сестра Наталья и попросила помогать ему, навещать и носить передачи. На зоне важно, когда передачи носят не только родственники, но и друзья.
Я включился и мобилизовал на это друзей. В колонии Дрон чувствовал себя уверенно, был в авторитете.
Обрадовались встрече, обнялись разговорились и тут подходит Вова с сумками для газет. Я говорю Вове: «Где деньги за предыдущую поставку?»
Он говорит сейчас отдам. Рисует на бумажке знак доллара и протягивает мне.
Я говорю: «Зачем тебе продавать газеты, если ты сам себе деньги рисуешь? Иди с этой бумажкой в магазин купи себе сигарет».
Дрон, видя разворачивающийся сюжет, мгновенно въезжает в тему и буквально сносит Вову рядом вопросов. За что сидел? Где? Когда? Кто сокамерники?
Вову бросило в дрожь, он потерял дар речи. Как будто они стояли не на рынке, а в тюремной камере и Вова всеми фибрами души, отчетливо понимал, что перед ним человек более высокой тюремной иерархии. Дрон схватил Вову за шиворот, указал на вагончик для газет и расписал перспективу — получить в морду и сесть в этот вагончик под замок, пока жена деньги не принесет.
Вова был должен более сотни долларов, по тем временам приличные деньги. В итоге, мы сели в мои жигули тройку и поехали к Вове домой за деньгами. Он достал кубышку с долларами и гривнами. Отдал нам.
Мы посчитали, что за Вовой значится еще долг в двадцать гривен.
Дрон продолжил его прессовать, на что я сказал: «Н надо его дожимать.
У него больше нет денег. Двадцать гривен я ему прощаю.»
Дрон был в шоке: «Как можно эту крысу прощать? Он же тварь! Серега, не понимаю я твоих понятий!».
А я думал словами Цоя: «Есть чем платить, но я никому не хочу ставить ногу на грудь.»
Вот уже осень. По жалобам бегунков, которые исправно платили дань ментам, последние вытеснили Вову из метро. И он стал бомбить газетами на электричках, давил конкурентов, обкладывал данью слабейших. Один студент, Максим пожаловался мне, что Вова поймал его в электричке с газетами и обещал выкинуть из вагона.
Вот еще забота привалила — по электричкам Вову ловить. Но думаю ладно, передам-ка я ему письмо. Запечатал конверт, а на конверте написал: «Вове от Моисеева».
Говорю: «Иди и никого не бойся, когда нападет на тебя Вова, дай ему это письмо.»
На следующий день студент прибежал в редакцию избытке чувств и рассказал, как продавал газеты, как снова поймал его Вова, как потащил в тамбур, Максим достал мое письмо со словами: «Просили вам передать.»
Вова схватил письмо открыл и мгновенно стал самой любезностью: «Ну что ж ты сразу не сказал, что ты от Сереги! Конечно работай!»
В письме было написано: «Вова привет, отпусти пацана, я же с тебя двадцать гривен не взыскиваю!»

Сергей Моисеев
Записал воспоминание
15 апреля 2023 г.