Печать
Просмотров: 1734

И один в поле воин!

123810_original.jpgЛюди, собирающие подаяние, давно стали неотъемлемой частью нашего общества. Мы привыкли к их иногда назойливому присутствию, кто-то подает, кто-то раздражается. Они испытывают нас, а мы не всегда верим в их искренность. Нас беспокоит, сколько соберут и как воспользуются они нашими деньгами, забывая при этом, что между дающим и берущим незримо присутствует Спаситель.
Христианство знает немало притч, когда сам Христос являлся кому-либо в виде страждущего.
Когда я встретил на улице человека, который был не похож на большинство попрошаек я это явственно ощутил.  Конечно же, его отличал внешний вид, но вид этот был не бутафорский,не наигранный; видно было, что это дух человека, достигнув определенного состояния, вылепил образ. Мне казалось, что я встертил знакомый нам классический образ мудрого старца. В руках у него была табличка с двустишием, аккуратно выведенным синей и красной шариковыми ручками. 
Мне стал интересен этот человек, и мы разговорились. Мой новый знакомый представился Владимиром и поведал о своей судьбе.

С двух с половиной лет он был прикован к больничной койке: осложнения после кори привели к туберкулезу костей и до 18 лет он лежал в гипсе. Гипс меняли каждые три месяца, в школу, понятно, не ходил, слава Богу, что родители сами, будучи преподавателями, дали хорошие знания да ещё учителя приходили на дом. Только в последние классы приходил в школу на два-три урока в специальном корсете.
После Владимир закончил ХПИ - известный всему миру Харьковский политехнический институт, работал в «Укргипромаше» конструктором. Но в начале девяностых времена настали суровые, институт закрыли. Родители к тому времени ушли из жизни, других родственников у Владимира не было и остался он на земле один. Как-то он, стоя в универмаге на улице Пушкинской размышлял, что делать инвалиду, брошенному в этот мир и брошенным этим миром? В это время к нему подошла женщина, протянула деньги. Он стал отказываться, но после пришел к выводу, что хоть это и горько признать, но по-другому действительно не выжить.
Стихи он писал с детства. А теперь, чтобы подбодрить себя и окружающих, он стал сочинять двустишья. Моему изумлению не было конца, когда я узнал, что у него таких двустиший уже около двадцати тысяч. То есть практически каждый раз, выходя в народ, он придумывает и рисует новое. Стихи просты, бесхитростны, но вместе с тем исчерпывающи. В основном на тему нужды, и в них присутствует грустная ирония. Вот лишь некоторые: Сало - сила, глад - могила. Голод гол, голит стол. Голод лют, гонит в люд. За люд держись — дарует жизнь. Нищий тает — дни считает. На одной стороне таблички может быть следующая надпись: "Терплю позор, потупив взор". А на обратной: "Забуду стыд, да буду сыт". 
Помимо этого у Владимира тысячи других стихов, од, поэм, гимнов и дум на разные темы. Одним словом все, что Бог на душу положит. Мы стояли на улице Иванова, лил дождь, грязь летела из-под колес проезжающих лимузинов, а Владимир вдохновенно читал западающие в душу слова о чем-то прекрасном. Передо мной стоял невероятно светлый, счастливый человек, нашедший себя в поэтическом творчестве.
Мне сначала казалось, что как невероятно жестоко распорядилась судьба с человеком! Ведь с точки зрения нормального мирского человека он был ущербен, несчастен, даже в детстве был лишен привычных детских игр, рано остался без тепла родных и близких, не знал женских ласк. Человеческие радости и печали, страсти и желания прошли мимо, не привязали его к этому миру. И при этом этот человек не озлобился, а, наоборот, проникся сочувствием к этому миру и, как из окна, из иного духовного поэтического измерения смотрит на человеческую суету.
Его стихи - не плод вымученного творчества, стихи возникают в голове вдруг, слова сами собой слагаются в рифмы, могут прийти при этом в любой момент. "Бывает, пока стою, несколько стихов придет, я их стараюсь запомнить, а потом прихожу домой и записываю на бумаге. Мой девиз: ни дня без строчки, как говорил Пушкин -  душа обязана трудиться, - говорит Владимир.- На одном месте я обычно не стою. Во-первых, не хочется у одних и тех же людей милостыню просить. Во-вторых, место я выбираю такое, чтоб оно меня чем-то взволновало, чтоб там я мог творить. Иногда стану на улице, где проходит несколько людей в день. Как-то на улице Мироносицкой возле института Метрологии я стоял, зачарованный красивой липой, ко мне подошел художник, прямо-таки затащил к себе в мастерскую и нарисовал карандашом мой портрет. Оказывается, он работал над многофигурной композицией и ему не хватало именно моего типажа".
И ещё: "Вообще, просто удивительно, как много встречается хороших людей! Ведь я для них ничего не сделал, а они подают. Иной раз трогает так, что от слёз не могу удержаться. Подают и детки маленькие, и старики, и калеки, и даже те, кто сам живет милостыней. Недоброжелательных единицы, иногда они стараются сделать пакость. Я не обижаюсь, переключаюсь на стихи, мир поэзии -- спасательный круг для меня. Бывает, милиция прогонит, я вновь не возвращаюсь на это место, не могу ослушаться.
В городе почти нет мест, где б я не стоял со своими двустишьями. Хочется разных людей познакомить со своим творчеством. 
Сейчас мне уже тяжело много писать, пальцы стали слабеть, а раньше я с собой каждый день брал сумку памяток:  тем, кто давал подаяние, взамен вручал памятку. Это были  подаяльные и благотворительные, призывные и благодарственные сонеты, вот лишь один из них:

Хоть не пою я, не играю 
И не танцую гопака -
Дары все ж зря не собираю, 
А подают мне их пока.
Вслед за строкой бежит строка,
До блеска каждую я драю,
Слова поярче подбираю,
Бдя, рифма чтоб была строга
Знать, за труды я получаю,
Куплеты пылкие плодя...
Не просто так беру, скучая,
В карман даяния кладя,
От вас жду милостыню только, 
Гадая, кто мне даст и сколько...

124101_original.jpgЯ спросил, сонет надо как-то подписать, фамилию не подскажете?
— Незачем, подпишите псевдонимом, к примеру, Владимир Индукос.
Встреча наша состоялась весной. На моё предложение опубликовать стихи Владимир отвечал уклончиво,  говорил, мол, не время, да и своими координатами не поделился.
-Как - не время? Я о вас ничего не знаю, где вас искать? Ведь никто, зажегши свечу, не ставит ее под стол!
Я всё же не поленился, сбегал  в редакцию за фотоаппаратом и сделал снимок. Но, к моему разочарованию, когда пленку проявили, то именно этого снимка не оказалось.
Время от времени, когда напор жизненных обстоятельств усиливался, я вспоминал об удивительном старце, и от одного воспоминания о его жизненной стойкости мне становилось легче. Где он? Жив ли вообще? И вот недавно я встретил его вновь. 

Мы продолжили разговор как старые приятели, которые разошлись только вчера. Он поджидал молодых людей, парня с девушкой, которые также заинтересовались его стихами и назначили ему встречу на этом месте. Мы стали вместе слушать его стихи, посвященные осени. И тут вдруг, проходившая мимо бабуля, увидев, как некий благообразный старец нечто вещает молодежи, резко вклинилась между нами примерно так, как въезжает машина на заправку. Повернулась ухом к Владимиру и замерла. Дескать, давай и мне влей пару литров благодати, я подзаправлюсь и дальше пойду. Владимир замолчал.
Она говорит:
- Ну продолжайте, что вы там говорили?
Выдержав паузу, Владимир перешел на беглый французский.
— Не, ну мне по-русски надо.
— Да нет уж, сударушка, я вижу по-русски вы тоже не поймете.
Я про себя подумал, если воду нельзя в решете носить, то благодать и подавно. Видать, это - состояние, которым нельзя механически поделиться.
Рядом с этим человеком просто физически ощущаешь свою падшесть, ощущаешь, насколько втянут и опутан сетями, именуемыми жизненными процессами. Мы пытаемся ухватить ускользающее счастье, а оно стоит вокруг нас тихо, неброско и смотрит на нас с сожалением. Мы же, крутясь в событийной центрифуге, просто неспособны его заметить и проходим мимо...

Сергей Моисеев 2004 г.


Харьковский поэт Владимир Индукос читает стих о Пушкине 
https://www.youtube.com/watch?v=mcyz_wHO5u0

Харьковский поэт Владимир Индукос читает стих Вечный завет
https://www.youtube.com/watch?v=GfN5rexDTeA