Печать
Просмотров: 255

imag2345678es.jpg

И ныне есть ещё пророки,
Хотя упали алтари,
Их очи ясны и глубоки
Грядущим пламенем зари.

Но им так чужд призыв победный,
Их давит власть бездонных слов,
Они запуганы и бледны
В громадах каменных домов.

 

 

И иногда в печали бурной
Пророк, не признанный у нас,
Подъемлет к небу взор лазурный
Своих лучистых, ясных глаз.

Он говорит, что он безумный,
Но что душа его свята,
Что он, в печали многодумной,
Увидел светлый лик Христа.

Мечты Господни многооки,
Рука Дающего щедра,
И есть ещё, как он, пророки -
Святые рыцари добра.

Он говорит, что мир не страшен,
Что он Зари Грядущей князь...
Но только духи тёмных башен
Те речи слушают, смеясь.

Вечное

Я в коридоре дней сомкнутых,
Где даже небо – тяжкий гнёт,
Смотрю в века, живу в минутах,
Но жду Субботы из Суббот;
Конца тревогам и удачам,
Слепым блужданиям души...
О день, когда я буду зрячим
И странно знающим, спеши!
Я душу обрету иную,
Всё, что дразнило, уловя.
Благословлю я золотую
Дорогу к солнцу от червя.
И тот, кто шёл со мною рядом
В громах и кроткой тишине,
Кто был жесток к моим усладам
И ясно милостив к вине;
Учил молчать, учил бороться,
Всей древней мудрости земли, -
Положит посох, обернётся
И скажет просто: "Мы пришли"

Николай Гумилёв

 

17 / 30 октября – воспоминание чудесного спасения
Государя Императора Александра III и Августейшего Его Семейства

ПРОРОЧЕСТВО О СПАСЕНИИ

Был месяц октомврий,
семнадцатый день,
И память святаго пророка Осии,
Который об участи царств и людей
Писал вдохновенно еще до Мессии:
«От власти сил ада Я их искуплю, –
Гремел Вседержитель, – от смерти избавлю...»
Державный Монарх, повелитель России,
Как истинный пастырь народа и вождь,
В момент все наличные свитские силы
На месте крушенья в порядок привел
И лично командовал ими спокойно.
А Мать-Государыня, в платье одном,
Прикрывшись шинелью, как ратник на поле,
Сама облегчала страданья людей,
Оставив своих августейших детей.
Один из страдальцев, от раны ужасной
Уже умирая, Царицу спросил,
Увидев себя на руках белоснежных:
«А что Государь?»
Какое для смертных, в ком Божий есть страх,
Еще доказательство силы любви
Простого народа к Монарху родному?!

 

ЗНАМЯ
Мне снилось казачье знамя,
Мне снилось — я стал молодым.
Пылали пожары за нами,
Клубился пепел и дым.

Сгорала последняя крыша,
И ветер веял вольней,
Такой же—с времен Тохтамыша,
А, может быть, даже древней.

И знамя средь черного дыма
Сияло своею парчой,
Единственной, неопалимой,
Нетленной в огне купиной.

Звенела новая слава,
Еще неслыханный звон...
И снилась мне переправа
С конями, вплавь, через Дон.

И воды прощальные Дона
Несли по течению нас,
Над нами на стяге иконы,
Иконы — иконостас;

И горький ветер усобиц,
От гари став горячей,
Лики всех Богородиц
Качал на казачьей парче.

ОДНОЛЕТОК
Подумать только: это мы
Последние, кто знали
И переметные сумы,
И блеск холодной стали
Клинков, и лучших из друзей
Погони и похода,
В боях израненных коней
Нам памятного года
В Крыму, когда на рубеже
Кончалась конница уже.
Подумать только: это мы
В погибельной метели,
Среди тмутараканской тьмы
Случайно уцелели
И в мировом своем плену
До гроба все считаем
Нас породившую страну
Неповторимым раем.

Белый офицер Николай Туроверов

Архив газеты "Русь Триединая", Харьков, 2012