Пасха сформировалась в нынешнем виде не сразу. После Никейского Собора 325 года древнееврейское «пасох» — преодоление, переосмыслили как греческое «пасха» — страдание. Первоначально отмечали как дни скорби по распятому Иисусу Христу, затем как дни радости по его воскресению. Отмечали в одно время с иудеями, затем отдельно. 50 дней уменьшили до 7.

Постепенно, особенно на Руси, праздник приобретал все более народный характер с играми, взаимными подарками, писанками, обильным угощением.

Церковь была открыта для всех. Но праздновали по-разному: и по достатку, и по сословиям, и по этнической среде.

Дворяне, в частности, в Харькове, чинно и благородно встречались для «взаимных приветствий» в зале Дворянского собрания.

Купцы задавали пир на весь мир. Народ тешил себя застольем и гуляниями на улицах и площадях.
Вот как, в частности, рассказал, как праздновали зажиточные московские купцы конца 19 века писатель Иван Шмелев (в заголовок вынесены слова его повествования): «Солнце, перезвон и гомон. Весь двор наш — праздник. На розовых и золотистых досках, на бревнах... куда ни глянешь — всюду пестрят рубахи, самые яркие, новые, пасхальные, красные, розовые, желтые, кубовые, в горошек, малиновые, голубые, белые, в поясках. Непокрытые головы блестят от масла... христосуются трижды. Гармошек нет. Слышится только чмоканье... Пахнет горячим ситцем, крепким каким-то мылом, квасом и деревянным маслом. И веет от всех теплом... все пестро и звонко, и звон-трезвон. С неба падает звон от стекол, от крыш, от сеновалов, от голубей, со скворечни, с распустившихся к празднику берез, льется от этих лиц, веселых и довольных от режущих глаз рубах и поясков, от новых сапог начищенных, от мелькающих по рукам яиц...
Весело глазам: все пестро. Куличи и паски в розочках, без конца. Крашеные яички, разные, тянутся по столам, как нитки...
Христосуются долго-долго. Потом едят. Долго едят и чинно... Уже не видно ни куличей, ни пасочек, ни длинных рядов яичек: все съедено. Земли не видно — все скорлупа цветная. Дымят и скворчат колбасники с черными сундучками, с жаром, и все шипит. Пахнет колбаской, жирным рубцом в жгутах. Привезенный на тачках ситный, великими брусками, съеден... Съеден молочный пшенник в больших корчагах... И — каши нет. И последнее блюдо студно, черный великий противень — и его нет...
...И все — трезвон. Лужа играет скорлупою, пестрит рубахами. Пар от рубах идет, у высоченных качелей, в саду, начинается гомозня. Качели праздничные поправлены, выкрашены зеленой краской. К вечеру тут начнется, придут с округи, будет азарт великий.
...Двор затихает, дремлется. Я смотрю через золотистое хрустальное яичко... все золотое, все: и люди золотые, и седые сараи золотые, и сад, и крыши, ... и небо золотое, и вся земля. И звон немолчный кажется золотым мне тоже, как все вокруг».
Долгие годы русскоязычный читатель был лишен возможности читать произведения Ивана Сергеевича Шмелева, писателя-эмигранта (1873-1950 гг.), «певца святой Руси», как он был назван в некрологе.
Ныне он издан большими тиражами. Его книги как зеркало, показывающее ярко, образно жизнь и быт ушедшей России.

Пасха в Московской губернии
В старину Святую Пасху праздновали в Москве (да и в Петербурге тоже) с особым размахом. Начиная с первого понедельника, следующего за Светлым воскресеньем, для простого народа везде устраивались качели, карусели, балаганы, в которых можно было за небольшую плату посмотреть коротенький спектакль или увидеть «диковинки».
На Красной площади ставили карусель.
В качестве «диковинок» любопытствующим представляли павлина, сахарного (белого) медведя и других экзотических животных и птиц, а также необычной внешности людей: «великанов», «карликов», «бородатую женщину». Самые интересные представления, «фокус-покусы» показывали немцы на Кукуе (ныне — район метро «Бауманская»). А самые роскошные карусели и огромные качели устраивались в столице на Красной площади и на территории нынешнего Александровского сада. Поскромнее и поменьше были такие «парки аттракционов» в районе Ходынки и Сокольников, Марьиной рощи.
На колокольне выбирали трех лучших женихов.
Совершенно особое действо на Пасху было связано с колокольней Ивана Великого. В Москве издревле ходило поверье, что Успенский колокол на колокольне Ивана Великого обладает чудодейственной силой — поговаривали, что если в него трижды прозвонить, то всю жизнь ты будешь счастлив, богат и обласкан Судьбой. Но не всяк мог подняться на колокольню — ведь если разрешить звонить всем желающим разбогатеть и осчастливиться, то звон стоял бы по Москве сутки напролет! Поэтому разрешалось это сделать лишь избранным.
Перед Пасхой ходил по Кремлю мальчик с большим ведром, в который каждый опускал пожертвование: кто гривенник, кто рубль, кто червонец серебром — и каждому выдавался лотерейный билетик. Под вечер билетики разыгрывались — и выбирались трое счастливцев, которые поднимались на колокольню и допускались до колокольного языка. В полночь с колокольни Ивана Великого раздавался благовест в большой Успенский колокол, и этот благовест подхватывали во всех церквах московских.
Те, кому удавалось выиграть возможность ударить в Успенский колокол, считались самыми завидными женихами на Руси, поэтому на пасхальную «колокольную» лотерею стягивались в Москву все купцы и купчишки со всей страны — имена их молва мгновенно разносила по городам и весям, и самые богатые невесты строили им глазки в самых высокопоставленных гостиных.
С помощью яйца опознавали колдунов
На Пасху московские дворяне, чиновники и зажиточные купцы обычно объезжали всех родных и знакомых, чтобы «похристосоваться». (Кстати, яйцо от первого христосования считали «наисвященным» и сохраняли его целый год до следующей Пасхи. Существовало поверье, что с помощью этого яйца можно в первый день праздника во время заутрени узнать колдуна. Нужно только, перекрестившись, взять яйцо в правую руку и спрятать в рукаве, сощурить чуть-чуть левый глаз, тогда колдун сразу же повернется спиной к алтарю, и вы его узнаете).
Катались по Тверской и водили хороводы.
Золотая столичная молодежь, молодые супружеские пары, состоятельные женихи и юные благородные девицы в сопровождении родителей или тетушек в этот день катались по городу в самых лучших своих экипажах. Излюбленными маршрутами для таких катаний были центральные улицы: Знаменка, Пречистенка, Кузнецкий мост, Тверская.
В подмосковных деревнях крестьяне развлекались на Пасху разными играми: мужики били крашеные яйца и катали их со специальных каточков. А бабы, парни и девки водили хороводы. Но без качелей и каруселей, без христосований и угощений на селе тоже не обходились.
Возрождались игры с пасхальным яйцом. Вот несколько рекомендаций тех же московских газет:
1. Если вы хотите сделать вареное яйцо непобедимым в пасхальных боях, заранее сварите его и положите в соль. К воскресенью скорлупа станет крепче в два раза. Останется только расписать его.
2. Если вы идете отмечать Пасху к друзьям, можно приготовить им забавный подарок, так сказать, на тему. Возьмите пару сырых яиц и на несколько дней опустите их в уксус. Держите там, пока скорлупа не станет мягкой. Потом вместе с уксусом перелейте яйца в бутылку и поставьте под струю воды (так, чтобы вымылись все остатки уксуса). Промытая скорлупа снова затвердеет. Бутылку можно повязать красивой ленточкой и украсить, чтобы получился сувенир. Ваши друзья будут долго гадать, как вам удалось запихнуть яйца в узкое бутылочное горлышко.
Пасха в старом Харькове
(28 марта — 3 апреля 1904 г.)
Веселым застольем, праздничными гуляниями проводили пасхальные дни на Слобожанщине и в Харькове, ее столице. Вот как, в частности, рассказывает об этом наш земляк Г. Ф. Квитка-Основьяненко:
На Слобожанщине много скромнее. Здесь больше бога, меньше кесаря. Но и застолье было, что тебе Рабле с его Гаргантюа с Пантагрюэлем: «Маруся, — читаем у Квитки-Основьяненко — учинила паску, положила туди яєчок, імбиру, бобків, шафрану, і спеклася паска висока і жовта, і ще у печі зарум’янилась... Після посвячення батько Марусин і уся рідня сіли розговлятись. (После пасхи — С. А.) прийнялись за печене: поїли порося, баранця... Опісля поїли ковбасу, сала кусочками нарізали, крашанок облупили, порізали на тарілочці. Нарешті пішла вже страва: борщ, яловичина, юшка з хляками, молочна каша та й годі...»
На Конной площади приступлено уже к распланированию мест для устройства балаганов для народных развлечений в течение пасхальной недели... Охотников до народных развлечений находится весьма много, но все их затеи ограничиваются прежними шаблонными «петрушками», «кукольными комедиями»....
(«Южный край» II. IV)
На Конной площади... раздаются... с утра звуки нескольких оркестров военной музыки, устроенные на возвышении качели и тиятры... делают оживленный и пестрый вид площади.
Благодаря хорошей погоде, гулянье привлекает массу простого народа. Вагоны конной железной дороги, несмотря на увеличение числа их, во все дни праздников были переполнены пассажирами...
Возле Покровского монастыря по Университетской улице и Бурсацкому спуску образовалась обыкновенная ярмарка, устраиваемая здесь ежегодно перед перенесением чудотворной иконы Озерянской Божьей Матери...
Вчера с раннего утра Университетская, Екатеринославская и прочие смежные улицы приняли оживленный торжественный вид. Многотысячная толпа богомольцев запрудила...двор Покровского монастыря и даже прилегающие к нему улицы...
Пестрое и красивое зрелище представляла также собой Холодная гора, все склоны которой унизаны были народом. Окна и балконы улиц, по которым следовала торжественная процессия с чудотворной иконой, были всюду открыты настежь.
...Цепь нижних чинов полиции и войск едва была в состоянии сдерживать напор многочисленной толпы...
Еще с воскресенья толпы местных обывателей, навьюченных разными узелками и кульками со всякого рода яствами и питиями, начали направляться к городским кладбищам.... Весьма грустно, что поминовение приняло далеко не тот благопристойный вид, какой безусловно требуется долгом уважения... Толпы пьяных гуляк разгуливали по кладбищу, не стесняясь в словах и выражениях, а тут же поблизости другие люди набожно молились.
На базарах перед праздниками замечалась усиленная торговля продуктами, особенно молочными, яйцами, птицами, поросятами. В этом году значительно дороже мясной продукт,... что объясняется высокой платой за убой на бойнях и большим вывозом мяса за границу.
(Харьковские губернские ведомости 3.04)
Пасхальные дни 1904 года, как и им предшествующие дни масляной недели, были омрачены войной и неутешительными вестями с фронта. По этой причине газеты, в отличие от прошлых лет, ничего не сообщили о народных гуляниях, праздничных увеселениях. Ограничились скупой официальной информацией:
Перенесение Плащаницы из Кафедрального собора в Покровский монастырь (Харьковские губернские ведомости, 27.04.1904) и «Слово в великий пяток пред Св. Плащаницею» свящ. И. Филевского.
«Слово в день Св. Пасхи» высокопреосвященного Арсения, Архиепископа Херсонского.
Статья «Воскресение Христово» того же автора. В статье встречаем и отклик на текущие события, причем отклик, не лишенный актуальности и в наше время: «В настоящее время Россия обязана защитить цивилизацию и гуманность». Подспудно читаем — от желтой опасности (в эти же дни газета публикует статьи о «желтой опасности и белой слабости»). Ровно как и много материалов, характеризующих Китай и Японию отнюдь не в позитивном свете.
В ознаменование праздника шли сборы средств и подарков для воинов: некто Плотникова отправила два ящика пасхальных яиц, почта организовала прием пасхальных телеграмм воинам, железнодорожники собрали для них 1103 р. 79 к., а комитет военных дам — 1412 р.
Жизнь продолжалась. Знаменитый «шоколадный король Харькова» Жорж Борман: «К празднику Св. Пасхи принимаются заказы на куличи, бабы, Пасхи, торты, мазурки».
Рестораны предлагали изысканные яства и отменные вина.
Гулял народ. Косвенным подтверждением служит опубликованный в газетах приказ харьковского полицмейстера К Бессонова: «В виду праздничной суматохи и большого движения публики в течение всей Светлой Недели учредить посты околоточных надзирателей, городовых, «конных стражников...»
Как и в прошлые годы, Харьковские газеты посвятили пасхальным дням много статей, воспоминаний, стихов и рассказов.
Чего только не было в нашей истории, а ведь жизнь продолжается! Сейчас как и столетие назад мы восклицаем: «Христос Воскресе!» Отмечая этим торжество жизни над смертью.

Семен Авербух

архив газеты Тайны века Харьков 2004 г.