ListenSeeDo - Разработка сайтов, лендинг-страниц, интернет-магазинов!
Русь Триединая - Экскурсия в Рай Андрея юродивого
Поиск

20181014-200101.jpgБоговидец Моисей, описывая сотворение мира, говорит, что в то же время Господь насадил на Востоке рай сладости (Быт.2:8), куда и поместил первых двух человеков, родоначальников человеческого племени. Согласно этому повествованию, Господь засвидетельствовал, как выше было сказано, что Царство небесное уготовано для человека от сложения мира. Праотцы преступили в раю заповедь Божию: после преступления они внезапно изменились душою и телом, сделались неспособными пребывать в святом раю. Тогда Бог — говорит вдохновенный Бытописатель — изгнал человека из рая, и изринул на землю, и вселил их на ней прямо рая сладости (Быт.3:23,24).

Слова: прямо рая сладости приводят к мысли, что земная природа подобна раю красотами своими и напоминает его собой падшему человеку. Когда видим великолепие нашего изгнания — земли, невольно восклицаем: это рай! Такое выражение употреблено и Священным Писанием о плодороднейшей стране Содомской до ее превращения: она уподоблена раю Божию (Быт.13:24). Боговидец Моисей изображает рай изящнейшим и обширнейшим садом (Быт.2:9). Точно таким видели рай многие угодники Божии Новозаветной Церкви. Таков он и на самом деле: но вещество его и природа тонки, соответствуют естеству его жителей — духов, и потому недоступны для наших чувств, огрубевших и притупевших от падения. Когда изгнан был из рая человек, первоначально бывший его хранителем, тогда обязанность райского стража возложена на Херувима (Быт.3:24);
Преподобный Григорий Синаит, ссылаясь на видевших рай и повествовавших о нем, говорит, что он есть низшее небо, что он преисполнен благовонными садами, насажденными Богом; что древа этих садов постоянно покрыты цветами и плодами; что посреди рая течет река, его напояющая и разделяющая на четыре рукава.
Апостол Павел был восхищен в рай до третьего неба. Природа рая, благолепие небес, изобилие там благодатного блаженства так превышают все изящное и приятное земное, что святой апостол, для изображения виденного им в священном исступлении, употребил следующие выражения: око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его. Нам же Бог открыл есть Духом Своим (1Кор.2:9,10). В этих словах апостола заключается печальная истина: падение человека так глубоко, что он в состоянии падения уже не может получить сам собой никакого понятия о потерянном своем блаженстве; грехолюбивое его сердце утратило всякое сочувствие к духовному наслаждению. Но слова эти, обличающие бедственное состояние падшего и пребывающего в своем падении, вместе с тем возвещают и радостную истину: обновление Святым Духом тех людей, которые верою и покаянием вступили в духовное племя Нового Адама, Господа нашего Иисуса Христа. Святой дух, вселившись в человека, разрушает в нем царство греха, уничтожает невидимую внутреннюю борьбу и расстройство, водворяет мир Христов, производящий такое духовное наслаждение, что сердце, упоенное им, умирает для сочувствия греху и начинает постоянно пребывать при Боге и в Боге. Водворив Царство Божие в человеке, Дух Святый нередко возводит достойных служителей Своих в страны премирные, в обители, уготованные праведникам для вечного их праздника. Многие из угодников Божиих были восхищены в рай, из него проникли в небо, в небеса небес, к самому престолу Господа, окруженному пламенными Серафимами и Херувимами. Свидетельства этих очевидцев о рае согласны. Так преподобный Симеон Дивногорец видел в раю чудные сады, видел там душу праотца Адама и душу разбойника, первого из человеков, введенного Богочеловеком, по искуплении, в рай.
Самого продолжительного по времени и самого отчетливого видения блаженной участи на том свете праведников удостоился св. Андрей, Христа ради юродивый, — тот самый, который видел в храме влахернском «покров Божией Матери», празднуемый Церковью. Андрей жил в Константинополе в V веке.
Он поведал иерею Никифору об этом видении следующее: «Я увидел себя в раю прекрасном и удивительнейшем, и, восхищаясь духом, размышлял: что это?.. Знаю, что живу в Константинополе: как же очутился здесь, понять не могу. Я видел себя облеченным в самое светлое одеяние, как бы истканное из молний; венец был на главе моей, сплетенный из великих цветов, и я был опоясан поясом царским. Радуясь этой красоте, дивясь умом и сердцем несказанному благолепию Божиего рая, я ходил по нему и веселился.
Там были многие сады с высокими деревьями, они колебались вершинами своими и увеселяли зрение, от ветвей их исходило великое благоухание. Одни из деревьев непрестанно цвели, другие украшались златовидными листьями, иные имели на себе различные плоды несказанной красоты и приятности. Невозможно тех дерев уподобить ни одному дереву земному: Божия рука, а не человеческая насадила их. Птиц в этих садах было бесчисленное множество: иные из них были со златовидными крыльями, другие — белые как снег, а иные — разнообразно испещренные; они сидели на ветвях райских дерев и пели прекрасно; от сладкого пения их я не помнил себя — так услаждалось мое сердце; и казалось мне, что глас пения их досягал даже до высоты небесной. Стояли те прекрасные сады рядами, как бы полк против полка. В то время как я ходил между ними в веселии сердца, увидел реку великую, текущую посреди них и их напояющую. На другом берегу реки был виноградник, которого лозы, украшенные златыми листьями и златовидными гроздьями, широко раскинулись. Дышали там от четырех стран ветры тихие и благоухающие; от их дыхания колебались сады и производили дивный шум листьями своими» (Житие прп. Андрея. Четьи-Минеи, 2 октября).
Земля, после согрешения праотцев наших, проклята Создателем и непрестанно выражает это проклятие в своих смятениях и своем нестроении. То колеблется она и поглощает целые грады и веси, то выступают на поверхность ее свирепые воды и губят целые страны, то проходят по ней бури с вихрем, молнией, громом, градом, оставляя следом своим разрушение. Человечество, живущее на ней, находится в непрестанной борьбе, и частной и общественной, представляя собой обширное зрелище разнообразного страдания, неумолкающего труда, бесчисленных грехов, страшных преступлений, вавилонского столпотворения. Добродетель едва находит на ней тесный и скорбный приют. Неумолимая и ненасытная смерть ходит по ней и постоянно истребляет поколения человеческие, которые закон размножения, установленный для рода человеческого Творцом, заменяет поколениями новыми. И будет ходить она и пожинать людей, доколе сама не погибнет вместе с разрушающимся миром. Животные, населяющие землю, восстали одни против других, непощадно истребляют друг друга. Самые стихии находятся в непримиримой вражде и непрерывном борении между собой. НА ЗЕМЛЕ ВСЕ СРАЖАЕТСЯ, ВСЕ СТРАДАЕТ, ВСЕ СТРЕМИТСЯ К ВЗАИМНОМУ УНИЧТОЖЕНИЮ. Какое грозное и непрерывное смятение! Какое повсеместное и ожесточенное столкновение! Оно неприметно или малоприметно для тех, которые всегда участвуют в нем; но из уединения и тишины монастырской оно очевидно для странника, которого вселил Бог прямо рая сладости, для непрестанного воздыхания и сетования о нем. Если ж земля, проклятая Богом, земля — изгнание наше, страна бедствий, обольщений, злодеяний, смерти, обреченная Богом на сожжение (2Пет.3:7,10), имеет красоты свои, нас восхищающие: то каков должен быть рай, уготованный Богом для возлюбленных Его в вечное жилище и наслаждение?
Святой Андрей был восхищен не только в рай, но, подобно святому апостолу Павлу, и до третьего неба. Вслед за вышеприведенным повествованием о рае он продолжал свое сказание так: «После этого напал на меня ужас, и я ощущал, что стою превыше небесной тверди. Юноша с лицом, подобным солнцу, предшествовал мне. Я последовал за ним и вот — увидел Крест прекрасный и великий, видом похожий на радугу. Вокруг него стояли певцы огнезрачные, как пламень, и пели сладкую песнь, прославляя Господа, распявшегося на Кресте. Предшествовавший мне юноша, приступив ко Кресту, облобызал его и подал мне знак, чтоб я сделал то же: я припал к святому Кресту со страхом и радостью великою, и усердно лобызал его. В то время, как я лобызал, насытился неизреченной духовной сладости, и обонял большее благоухание, нежели в раю. Миновав Крест, я посмотрел вниз и, увидев под собой бездну, — потому что мне казалось, что я хожу по воздуху, — начал пугаться и возопил к руководившему меня: боюсь, чтобы мне не низвергнуться в глубину! Он, обратясь ко мне, сказал: «Не бойся, нам должно взойти выше» — и подал мне руку. Когда я схватился за его руку, мы очутились выше второй тверди; я увидел там дивных мужей, и покой их, и радость праздника их, неизглаголанного языком человеческим. После этого мы вошли в чудный пламень, который нас не опалял, но только просвещал. Я начал ужасаться, и опять руководивший меня обратился ко мне и подал мне руку, говоря: «Нам должно взойти и еще выше». С этим словом мы очутились выше третьего неба, где я увидел и услышал множество небесных сил, поющих и славословящих Бога. Мы пришли пред завесу, блиставшую как молния, пред которой стояли страшные великие юноши, подобные пламени огненному; лица их сияли паче солнца, и в руках их было огненное оружие; кругом со страхом предстояло бесчисленное множество небесного воинства. Руководивший меня юноша сказал мне: «Когда отымется завеса и увидишь Владыку Христа, тогда поклонись престолу славы Его». Услышав это, я вострепетал и возрадовался; меня объяли ужас и неизъяснимая радость; я стоял и смотрел, когда отымется завеса. Ее отъяла некая пламенная рука, и я увидел Господа моего, как некогда Исаия пророк, сидящего на престоле высоком и превознесенном, окруженного Серафимами. Он был облечен в багряную одежду, лицо Его сияло неизреченным светом, и Он с любовью обратил ко мне Свои очи. Увидев Его, я пал пред Ним на лицо мое, поклоняясь пресветлому и страшному престолу славы Его. Какая же тогда от видения лица Его объяла меня радость, того невозможно выразить, так что и ныне, поминая это видение, исполняюсь неизреченной сладости. В трепете лежал я пред Владыкой, удивляясь толикому Его милосердию, что попустил мне, грешному и нечистому человеку, прийти пред Него и увидеть Божественную лепоту Его. Я исполнился умиления, размышляя о моем недостоинстве и рассматривая величие моего Владыки, повторял в себе слова Исаии пророка: О, окаянный аз! яко сподобихся, человек сый и нечисты устне имый, Господа моего очима моима видети! (Ис.5:6) И услышал я, что премилосердый Творец мой изрек ко мне пречистыми и сладчайшими устами Своими три Божественных слова, которые столько усладили мое сердце и столько разожгли любовью к Нему, что я весь таял, как воск, от действия теплоты духовной, и исполнились надо мной слова Давида: бысть сердце мое, яко воск таяй посреде чрева моего (Пс.21:15). Потом все воинства воспели песнь предивную и неизреченную. После этого, не знаю как, я очутился опять ходящим в раю. Пришла мне мысль, что я не видел Госпожи Пресвятой Богородицы: и вот вижу некоего мужа, светлого, как облако, носящего крест и говорящего мне: Ты захотел видеть здесь Пресвятую Царицу Небесных Сил? Ныне нет Ее здесь: Она ушла в многобедный мир помогать людям и утешать скорбящих. Я показал бы тебе Ее святое местопребывание, но теперь уже не время: тебе должно возвратиться туда, откуда ты пришел — так повелевает Владыка. — Когда он говорил это, мне показалось, что я сладко уснул; проснувшись, я увидел, что нахожусь на том же самом месте, где был прежде».
Святой Андрей видел устроение и природу горних обителей, соответствующую их бесплотным жителям, несравненно превосходнейшую всего того, что знает и что может представить себе плотский человек, пригвожденный к земле, не обновленный и не воспитанный Духом Святым, а потому неспособный проникнуть в таинства будущего века.
Из труда святителя Игнатия Брянчанинова «Слово о смерти».

 

РАЙ
Над небом голубым
Есть город золотой
С прозрачными воротами
И с яркою стеной

А в городе том сад
Всё травы да цветы
Гуляют там животные
Невиданной красы

Одно как рыжий огнегривый лев
Другое вол преисполненный очей
Третье золотой орёл небесный
Чей так светел взор незабываемый

А в небе голубом
Горит одна звезда
Она твоя о Ангел мой
Она всегда твоя

Кто любит тот любим
Кто светел тот и свят
Пускай ведёт звезда тебя
Дорогой в дивный сад

автор Анри Волохонский

Борис Гребенщиков впервые исполнил песню в марте 1984 года на концерте в Харьковском государственном университете.

Архив газеты "Русь Триединая", Москва, 2019