История чудесного исцеления капитана Улесского.
Капитан Улесский, в январе 1871 года прибыв в г. Ставрополь, подал мне (протоиерею Василию Розанову) письменное заявление о совершившемся над ним чудесном исцелении пред присланной с Афона в г. Ставрополь Иверской иконой Божией Матери, именуемой Вратарницей. Дни памяти Иверской Иконы Православная церковь совершает - 12 Февраля, 28 Марта, 13 Октября (Перенесение в Москву).
Благоговейно чтимая не только населением г. Ставрополя и его окрестностей, эта Афонская святыня в течение четырехлетнего пребывания в г. Ставрополе не раз уже ознаменовалась благодатной помощью верующим.
Вот что поведал капитан Улесский в заявлении: "Состоя на службе, - в Черноморском линейном батальоне № 8, я страдал долгое время злокачественными лихорадками и ужасной болью в ногах, так что не в состоянии был иногда ни сидеть, ни ходить даже при помощи костылей.

Почему был отправляем для пользования в Керче-Никольский госпиталь, оттуда к Чекракским грязям. Разновременно пользовался во временных походных госпиталях: Таманском, Полтавском, Новороссийском, Екатеринодарском, Усть-Лабинском, Ставропольском и Георгиевском. Пользовался минеральными и щелочными водами. Был, наконец, отправлен по распоряжению его превосходительства лейб-медика Либау и к Темрюкским водам.
Но ноги мои от лопавшихся на них наростов гнили и гнили, так что сквозь икры виднелись местами кости, причем ломота в ногах и запах от гноя были нестерпимые. В летнее время образовывались глубокие раны, в особенности на нижних оконечностях ног. Для покрытия ран, использовалось много разных мазей и примочек. При особом обо мне попечении докторов Квятковского (ныне Константинова), Скаповского, Смирнова, Вакевича, Щуковского, Богданова, Богословского и других, я хотя и получал облегчение, но малое и кратковременное.
В 1865 году выдано было мне медицинское свидетельство, в коем сказано, что я страдаю хроническим недугом и службу нести не могу. А потому в 1866 году я вышел в отставку.
С этого времени, то есть с выхода в отставкy, когда средства мои к дальнейшему пользованию оказались скудными, я совершенно отчаялся уже в излечении, и мне оставалось ожидать конца моим страданиям только в смерти. Когда в этом смысле высказался я (1869 г.) пред женою моею, она, бедная, сочувствуя горю моему, а еще более опечаленная моим отчаянием, глубоко была возмущена и, взглянув на меня печально, сказала:
- Друг мой, не будем отчаиваться, еще не все испытаны средства к твоему излечению.
- Как не все? - возразил я с грустью. - В продолжение пятнадцати лет, припомни, чем-чем только не пользовался я, где не лечился и у кого? И, однако, страдаю по-прежнему, да теперь еще хуже, потому что недостает у нас средств и на то, чтобы хотя сколько-нибудь и на короткое время облегчать болезнь мою.
- А я так, - кротко заметила она, - осталась при своей мысли. Не будем отчаиваться, не будем, потому что мы не обращались еще как следует к помощи Вышней. Поедем в г. Ставрополь, возьмем с собою и детей. И тaм вместе помолимся пред иконой Божией Матери, пред той иконой, которая недавно выслана с Афона. Быть может, Заступница Усердная услышит скорбную мольбу нашу?
Выслушав этот совет жены, я горячо принял его к сердцу, и 30 сентября 1869 года с нею и детьми был уже в г. Ставрополе. Святая икона в то время была в Cтавропольском Иоанно-Мариинском женском монастыpe (святая икона в неделю всех Святых переносится из Троицкого собора в женский Иоанно-Мариинский монастырь и пребывает там до первого после Покрова воскресенья), а на первое октября в новой церкви монастырской. K тому же наступал и престольный праздник, в который обыкновенно совершает там Божественную Литургию сам преосвященный.
Выслушав 30 сентября в этой церкви малую вечерню и затем всенощную, а 1 октября, в день престольного праздника, Литургию, наконец, молебен с акафистом пред святой Иверской иконой Богоматери, я, нисколько не подозревая о случившемся со мной, отправился на гостинный монастырский двор, где накануне остановился с семействам, имея в виду поскорее сделать перевязку на ногах. Открываю ноги, смотрю на них и не верю своим глазам. О, чудо! Язвы на ногах закрылись сплошными сухими струпьями, зловония от них никакого уже не было. Прикоснувшись пальцами к струпьям, я не ощущал никакой боли, а, напротив, чувствовал только какое-то приятное щекотание. С 1 октября 1869 года и по настоящее 12 число января 1871 года ломоты в ногах не чувствую никакой, язвы мои не открывались, струпья вскорости отпали сами по себе в виде крупной чешуи. Остались ныне на ногах моих только рубцеватые знаки ужасных, претерпленных мною мучений".
Изложив таким образом свое исцеление, г. Улесский обращается затем с трогательной благодарной молитвой к Божией Матери и с кротким воззванием к братьям-христианам. "О, Пресвятая Госпожа, Владычица, Богородицa! - восклицает почтенный капитан. - Да святится и славится вовеки пресвятое имя Твое! Сотворившая надо мною, великим грешником, такое чудо, что воздам Тебе за эту милость Твою? Прими от меня, как некогда Господь наш, Сын Твой, принял от возвратившегося самарянина, исцеленного от проказы, мое сердечное благодарение и настоящее ликование. Я раздам беднейшей братии моей половину моих денежных средств. Молю Тебя, Пресвятая Владычица, сохрани меня от всякого зла; избавь от греховной проказы и душу мою!
Любезнейшие братья, ввиду пятнадцатилетних страданий моих, прекращенных в одно мгновение пред Иверской иконой Богоматери, и настоящего полного здоровья ног моих, продолжающегося после исцеления их уже год и четыре месяца, да не усомнятся сердца ваши в чудном, совершенном надо мною исцелении и да преклонятся они верою и любовью к чудотворной Иверской иконе Божией Матери!"
В конце заявления следует подпись: "Проживающий в станице Лабинской отставной капитан Василий Улесский. 12 января 1871 года".
На вопрос почему он так долго не оглашал своего чудесного исцеления, а теперь с такой настойчивостью просит, капитан пояснил.
"Получив исцеление, в душе своей я был, правда, очень утешен и благодарен Господу Богу и Пречистой Его Матери, но и только! Отслужить благодарный молебен пред святой иконой, огласить само событие и открыто прославить его у меня не было и мысли. Так прошел целый год. Вот в ночь на Покров 1870 года, то есть под самую годовщину моего исцеления, я вижу сон: предо мною прекраснейший юноша, и невдалеке от него - прекраснейшая Жена с Младенцем на руках. Последние были в том самом виде, как изображены Они на Иверской Афонской иконе Богоматери. Указывая перстом на Боголепную Жену, юноша приветливо сказал мне: "Воздаждь славу". С этим я проснулся. Не знаю почему, сон этот не произвел, однако, на меня особенного впечатления.
Под праздник Богоявления Господня 1871 года я вижу опять тот же сон, и на этот раз сон тот потряс меня до глубины души. Юноша был уже гневен, слова "воздаждь славу" сказал грозно, а Богоматерь с Предвечным Младенцем была как бы покрыта тенью. После этого сна я пошел к священнику и рассказал ему все. Объяснив мне, что слова "воздаждь славу" заимствованы из евангельской истории о десяти очистившихся прокаженных, из которых по исцелении их Господом Иисусом только один пришел возблагодарить своего Благодетеля, священник дал совет, как поступить мне в настоящем случае.
Немедленно я отправился в путь и прибыл в Ставрополь. Поспешил в Троицкий собор отслужить благодарственный молебен с акафистом пред моей Исцелительницей, затем из 14 рублей всего денежного капитала моего половину раздал тотчас же нищим и тогда же положил твердое намерение огласить в печати о совершившемся надо мною чудесном исцелении".
- Кто же, - спросил я капитана, - по вашему мнению, был тот юноша, который призывал вас воздать славу Богоматери?
- Не знаю, - отвечал капитан, - потому что юноша ни в первый, ни во второй раз не назвал своего имени. Но думаю, что это был святой великомученик Пантелеймон.
Едва ли ошиблось сердце почтенного капитана. Святая икона, пред которой совершилось исцеление его, написана в обители святого Пантелеймона одним из благоговейнейших ее иноков. Там же освящена она, оттуда и прислана в г. Ставрополь в дар и благословение. Очевидно, есть связь между Афонской иконой и святым Пантелеймоном. Притом, сколько известно, из прославляемых Церковью отроков более всех обычный спутник Богоматери - это святой отрок, великомученик и целитель Пантелеймон.
Как же после этого нам, нарочитым песнословцам Богородицы, не петь с дерзновением пред святой Ее иконой: от святыя иконы Твоея, о Владычице Богородице, исцеления и цельбы подаются обильно с верою и любовию приходящим к ней!

Протоиерей Василий Розанов

Архив газеты "Русь Триединая", Харьков, 2012