Иоанна Кронштадского по праву считают величайшим пастырем чудотворцем и пророком, жившим не в столь отдаленную эпоху. Столетие назад вся верующая Россия и жители Харькова исцелялись по его молитвам. На Поместном Соборе Русской Православной церкви 7—8 июня 1990 Праведный Иоанн Кронштадский был причислен к лику святых. Память 20 декабря (2 января).

ЧУДОТВОРЕНИЯ В ХАРЬКОВЕ
В конце мая или июня каждого года, он, как правило, отправлялся на родину, а по дороге часто заезжал и в другие города — от Москвы до городов на Волге. Не миновал он и Харьков, причем посетил его на несколько лет раньше, чем Киев.
По воспоминаниям современников, его облик поражал с первого мгновения: на губах неизменная радостно-приветливая улыбка, а светлые, лучистые глаза светились доброжелательностью и любовью. Предполагалось, что он остановится на даче купца П.П. Рыжова, где был намерен пробыть несколько дней.
Павел Павлович Рыжов, как и его отец, был почётным гражданином города, членом многих Попечительных Советов и благотворительных учреждений Харькова. Он способствовал многим благотворительным начинаниям, в том числе, и созданию Высших Коммерческих курсов, а позже и Коммерческого училища в Харькове. Павел Павлович Рыжов был также гласным городской Думы.
15 июля отец Иоанн совершил Божественную литургию в Успенском Кафедральном соборе «в сослужении соборного духовенства и при пении архиерейского хора».
Собор не мог вместить всех желающих присутствовать в этот день на службе. Толпы горожан заполнили Соборную площадь до отказа. «Всех объединяло тепло непосредственной веры этого пастыря», — заключал репортер. В харьковском журнале «Вера и Разум» находим новые подробности этого важного духовного события в жизни харьковчан: «Отец Иоанн был единственным лицом белого духовенства, который пользовался таким глубоким уважением, причем не только в среде своей паствы, но и во всей России». Обращают на себя внимание слова, что «его давно знали в Харькове, поскольку много харьковцев ездило в Кронштадт, чтобы лично переговорить с отцом Иоанном и попросить его молитв, чтобы поведать ему свою скорбь, либо поблагодарить его за целительные молитвы. Сколько телеграмм и писем было послано ему харьковцами! Скольким действенно помогли его молитвы и благословения!», — заключает безымянный автор этой заметки.
Оказывается, ко времени посещения Харькова, отец Иоанн уже отметил свое шестидесятилетие. За плечами была большая подвижническая жизнь, исполненная непрерывного и самоотверженного служения Богу и людям. Он спал не более четырех часов в сутки, а всё остальное время отдавал молитве, богослужениям, исполнению разнообразных треб.
Отец Иоанн окончил Петербургскую Духовную Академию еще в 1855 году, и стал служить в Андреевском соборе Кронштадта, с которым впоследствии была связана вся его жизнь. С самого начала своего служения он вёл духовный дневник, который затем стал основой для создания широко известной книги «Моя жизнь во Христе». Сколько нужных душеспасительных советов и мыслей из этой книги будут черпать и священники, и благочестивые миряне! «Нужно любить всякого человека и в грехе его, и в позоре его, — записывал батюшка. — Не нужно при этом смешивать человека, — этот образ Божий, — со злом, которое в нём». Вот почему его глаза всегда светились любовью, желанием помочь в беде каждому.
Священническое служение о. Иоанн совмещал с просветительской и пастырской деятельностью, будучи законоучителем в местном реальном училище. В 1882 году он основал Дом Трудолюбия, который многим падшим людям помог обрести себя. Прошло совсем немного времени, и его идею о создании Дома Трудолюбия подхватили харьковчане.
«Если бы отец Иоанн решился удовлетворить всех харьковцев, которые хотели бы принять его у себя и помолиться с ним в своем доме, то ему пришлось бы пробыть не полторы-две недели, а несколько месяцев», — писал журнал «Вера и Разум».
В книжке под названием «Святый Праведный Отец Иоанн Кронштадский, чудотворец», изданной в Мюнхене, есть такие слова: «Он был всегда поразительным примером для наших пастырей, которые теперь так нуждаются в возрождении для современной деятельности. Он — загадка! Простой приходской священник в многоштатном соборном клире. Этого не могли понять ни духовные, ни светские люди. Он был блаженного духа...»
В этой брошюре, по поводу приезда в Харьков Иоанна Кронштадского, есть такая подробность: «В имении «Рыжовка» (здесь явная ошибка в названии - Рыжово) около Харькова, где поместили отца Иоанна, уничтожены были многотысячной толпой трава, цветы, клумбы. Тысячи народа проводили дни и ночи лагерем около этого имения».
О самом богослужении в Харькове также находим интересные дополнения: «Харьковский собор во время служения отца Иоанна 1 июля 1890 года не мог вместить всех молящихся. Не только собор, но и площадь около собора не вместила народа, который наполнил даже прилегающие улицы. В соборе певчие вынуждены были поместиться в алтаре. Железные решетки от давки всюду были сломлены...»
И далее: «20 июля отец Иоанн служил молебен на Соборной площади. Народу было около шестидесяти тысяч».
Ничего подобного ранее Харьков не переживал. Конечно же, это событие стало памятным для всех горожан.
Из газетной хроники: «24 июля 1891 года к станции Люботин отправилась масса народа в надежде получить благословение архипастыря. Затем поезд отправился к станции «Рыжово». На этот раз его встречал благочинный городских церквей Харькова отец Василий Добровольский».
Постепенно расширялся круг лиц, которые могли общаться с отцом Иоанном Кронштадским на харьковской земле. Расширялись и географические границы: Харьков, Люботин, Песочин, Николаевка, Рыжов.
Харьковский краевед, собирающий сведения о семье Рыжовых, сообщил нам, что однажды Иоанн Кронштадский приезжал к Рыжовым, чтобы совершить обряд крещения младенца, появившегося в этой семье.
«В подробном жизнеописаний И.К.Сурского «Отец Иоанн Кронштадский» напечатан отрывок, также непосредственно касающийся его приезда в Харьков. Этот эпизод автору рассказал один из эмигрантов, впоследствии проживавший в Париже и скрывший себя за инициалами. Читаем: «Отец мой, испытывая страшные мучения, стал терять глаза,... с тяжким чувством он уходит в отставку и поселяется в Харькове. Наибольшее участие в судьбе отца принимает его сестра, окончившая Цюрихский и Харьковский университеты и получившая профессорскую кафедру при Сорбонне по естественным наукам. Она делает всё возможное, чтобы хоть частично спасти зрение своему брату. Она устраивает его в клинике первого окулиста тех времен, профессора Гиршмана.
Увы, лучшие возможности и средства тогдашней науки бессильны. Отец окончательно теряет зрение. Во всём разуверившийся, однажды он узнаёт, что под Харьковом в имении помещика Рыжова (впоследствии пригородная станция «Рыжов»), гостит отец Иоанн Кронштадский, и что к нему со всей округи стекаются бедные больные и несчастные за благословением и помощью... Тысячные толпы народу, и вновь прибывающие толпы. Все окружные деревни заняты богомольцами, и о ночлеге под крышей нечего и думать. Но хуже того, — нет просто никакой возможности пробиться легально к отцу Иоанну Кронштадскому, молившемуся обычно в садовой беседке помещика.
Отец мой был решительным человеком, и, не видя никакой возможности повидать прославленного молитвенника, решился на последнее средство. Глубокой ночью, подсадил на забор мою мать и, перепрыгнув сам, он направился к беседке в глубине сада. Отец Иоанн действительно был там на молитве. Отец терпеливо ждал. Через некоторое время отец Иоанн вышел, принял его, обласкал, внимательно выслушал просьбу обоих родителей моих помолиться о даровании зрения и сказал: «Стойте коленопреклоненными! Молитесь хорошо и просите у Бога. Я буду молиться с вами. После исключительной по подъёму и по обстановке молитвы, отец Иоанн промыл моему отцу глаза святой водой, вторично благословил и отпустил с миром. Облегченные и радостные мои родители вернулись домой в Харьков. Мучительнейшие, невыносимые головные боли сразу же исчезли, и зрение стало постепенно восстанавливаться. Я помню уже моего отца, способным видеть без всяких очков.
То, перед чем оказалась бессильной наука, сделала горячая вера и молитва пастыря и целителя».
В книге И.К. Сурского приводится еще один эпизод, связанный с исцелением жителя Харьковской епархии: «Рассказ Помпея Николаевича Шабельского, бывшего чиновника Государственной канцелярии, проживавшего в Сербии, в Белграде...»: «Когда мне было года четыре, и мы жили в имении Александровка, Изюмского уезда Харьковской губернии, то я заболел дифтеритом и, по определению врачей, был в безнадежном состоянии. Мои родители обратились к отцу Иоанну Кронштадскому, прося его молитвы, как последнее прибежище, и вот пришла ответная телеграмма, в которой отец Иоанн сообщил, что в таком-то часу будет молиться за младенца, и в тот же час наступило облегчение, и пошло дело на выздоровление. Ныне покойные родители мои завещали мне, всегда помнить, что Господь сохранил мне жизнь благодаря молитве отца Иоанна Кронштадского».
В книге И.К. Сурского приведено еще несколько записей об исцелении харьковчан. Так, например, в рубрике «Явления отца Иоанна при жизни на расстоянии» читаем удивительное свидетельство: «Лютеранка, вдова православного инженера из Полтавы, Иоаганна Рудольфовна Васильева рассказывала: «В 1902 году, я в поезде встретилась с интеллигентной еврейкой, ехавшей из Харькова в Кронштадт. На мой вопрос о причине поездки туда, она мне ответила: «Я еду благодарить отца Иоанна Кронштадского за исцеление моей дочери, бывшей при смерти. Профессора приговорили её к смерти и отказались лечить. Тогда сестра милосердия, видя мой неописуемый ужас, дала совет: «пошлите телеграмму отцу Иоанну Кронштадскому. Он поможет!». Телеграмма тотчас была послана. Спустя несколько часов, в тот же день, я вхожу в комнату болящей и вижу в крайнем удивлении, что у постели моей больной дочери стоит и молится православный священник. Я в замешательстве остановилась. Священник, помолившись, повернулся, и, не глядя на меня, молча прошел в дверь. Облик его был очень похож на отца Иоанна Кронштадского, которого я видела на портрете у сестры милосердия. Я почтительно пошла проводить батюшку, но когда вышла в коридор, то там никого не оказалось. Я спросила прислугу, кого та пропускала в дом или из дому. Мне ответили, что никто не выходил и не входил. А дочь моя сейчас же начала поправляться и вскоре, на удивление врачей и всех окружающих, совсем выздоровела. Вот, хотя я еврейка, но еду в Кронштадт, чтобы отслужить благодарственный молебен и поблагодарить батюшку отца Иоанна и внести свою жертву на его благотворительные нужды».
В мюнхенском издании, на которое мы уже ссылались, в разделе «Чудеса отца Иоанна», находим еще один эпизод, имеющий непосредственное отношение к его пребыванию в Харькове. Читаем: «Рассказ доктора медицины Петра Захаровича Дулина. В Харькове, на углу Старомосковской улицы и Вознесенской площади, проживал адвокат Михаил Владимирович Михайловский и его супруга Мария Самойловна, евреи по народности и иудейского вероисповедания. Я лично знал их. Единственная дочь их в возрасте восьми лет заболела скарлатиной, к больной были приглашены все лучшие медицинские силы, но организм девочки не мог справиться с болезнью, и однажды утром врачи заявили, что положение совершенно безнадежно, и что они уже не смогут изменить судьбу больной. Отчаяние родителей было безгранично, и вот, в таком состоянии отец больной вспомнил о том, что в это время в Харьков приехал священник Иоанн Кронштадский, о чудесах которого слышал. В порыве отчаяния, он вышел из дому, взял извозчика и велел везти себя на Екатеринославскую улицу, по которой должно было проходить шествие от вокзала к собору. На углу Университетской улицы он слез с извозчика, пробился через толпу к чудотворцу, бросился ему в ноги и со слезами сказал: «Святый отец, я еврей, но прошу тебя — помоги мне!». Отец Иоанн Кронштадский остановился и спросил, о чём он просит. — Моя единственная дочь умирает, помолись Богу и спаси её, — ответил плакавший проситель. Отец Иоанн положил на его голову руку и возвёл глаза к небу, а потом через минуту сказал просившему: — Встань и иди с миром домой. Когда Михайловский подъехал на извозчике к дому, на балконе уже ждала его радостная жена, и закричала ему, что их дочь жива и здорова. Войдя в дом, он нашел её разговаривающей в постели с докторами, которые час тому назад приговорили её к смерти, а теперь не понимали, что произошло. Девочка эта потом приняла православие и носила имя Валентины, а родители так и остались иудейского вероисповедания. Они тоже хотели принять православие, но отец жены — Наум Борисович (Борухович) Спасский сильно противился тому. Он был Петербургский адвокат.»
Как известно, отец Иоанн был усерднейшим молитвенником, и пламенной молитвой увлекал других. Отец Василий Добровольский пишет, явно опираясь на личные впечатления: «При совершении утрени он любил сам читать положенные стихиры и каноны; какое это было чудное, необыкновенное чтение! Твёрдая, живая вера, глубокое благоговение, восторженность, надежда, радость и печаль, сердечное сокрушение - всё слышится в этом чтении».
Он продолжает: «Отец Иоанн как бы беседует, разговаривает со Христом Господом, Божией Матерью и святыми, как будто находящимися здесь перед ним. Громко, резко, нервно произносит он молитвенные к ним обращения. Он волнуется, неспокоен и сам переживает всё, что читает. Душа его вся проникается теми мыслями и чувствами, какие содержатся в читаемых песнопениях, и это отражается в самой его наружности: то блаженная радость засияет на его лице, когда он читает о небесной славе Бога, Богородицы и угодников Божиих, то глубокая мольба слышится из его уст. когда он читает о немощи человеческой, о грехе и падениях, то видны умиление и восторг, когда он читает о подвигах святых и их победах над грехом».
В автобиографических заметках Елены Семеновны Мень «Мой путь» встречаются такие строки: «В 1890 году, бабушку нашел возможность исцелить отец Иоанн Кронштадский, тогда она после смерти мужа осталась одна с большой семьей на руках. Семеро детей! Старшему — восемнадцать лет! Младшему — три года...»
Далее приводятся слова праведника: «Я знаю, что вы еврейка, но вижу в Вас глубокую веру в Бога. Помолимся Господу, и Он исцелит Вас от вашей болезни. Через месяц у вас всё пройдет». И еще некоторые подробности того удивительного события: «Соседка уговорила бабушку пойти к нему и просить исцеления. Храм и площадь перед ним были полны народа, но соседка сумела провести бабушку через всю эту толпу, и они предстали перед отцом Иоанном».
Так праведным Иоанном Кронштадским была исцелена прабабушка отца Александра Меня.
И было это в Харькове, где долгие годы жили его родственники по материнской линии. Одно время в Харькове жила и мама отца Александра — Елена Семеновна. Интересно, что этот случай исцеления лишь частично согласуется с общим заключением (оно приведено в книге И.К. Сурского — С.Ш.) по поводу исцеления «инославных» праведным Иоанном Кронштадским. Автор утверждал: «О помощи православным отец Иоанн имел обыкновение молиться только сам, если же речь шла об инославных или неверующих, то он принуждал к совместной молитве обратившихся к нему родственников болящих».
НЕСЕНИЕ КРЕСТА
Все дни его долголетней жизни, очищенной неустанными трудами и молитвенными бдениями протекали пред лицом народной толпы, среди великого шума и молвы людской, среди огромного народного стечения на улицах и площадях, в частных домах. О, нам приснопамятны эти несметные массы богомудрого народа, угнетавшие отца Иоанна. Он едва спасался от них. «Я, видно, умру в народе». — говаривал отец Иоанн, чувствуя эту невыразимую давку вокруг себя».
Свою невероятную известность в народе Иоанн Кронштадский воспринимал, прежде всего, как тяжелое послушание, и нёс свой крест со смирением и мужеством. И такую фразу он мог произнести лишь в минуту слабости и отчаянной усталости.
В своих воспоминаниях епископ Арсений пишет: «Сам же Батюшка, когда спрашивали его, каким образом он достиг такой известности, обыкновенно говорил: «Ничего другого я не имею, кроме благодати священства, которая получается всяким иереем по рукоположении, возгревай её и будешь совершать еще большее славнейшее».
Владыка Арсений пишет: «Батюшка отец Иоанн Кронштадский, когда я был у него, и в беседе в кабинете спросил, как предохранить себя от самомнения и тщеславия, взял со своего письменного стола Библию, раскрытую на 14-й главе пророка Исайи, в которой говорится о низвержении Денницы, первого Ангела, с неба за гордость, прочитал мне её, и потом сказал: «Часто я прибегаю к чтению сей речи пророка и поражаюсь, как легко пасть с высоты духовной до ада преисподнего, и этим чтением предохраняю себя от самомнения». После этого следуют непосредственные наблюдения епископа Арсения: «И, действительно, я не мог не заметить, что лист Библии, указанной главы пророка Исайи, был крайне изношен, и, по всей вероятности, за частым чтением; мне даже показалось, что батюшка в этом месте держит Библию всегда открытою, и это на меня произвело неизгладимое впечатление».
В заключительной части воспоминаний добавляет: «Влияние отца Иоанна на пастырей было так велико, что порождало у некоторых желание ему подражать, однако в вопросах духа недостаточно одной только копировки. Здесь нужна еще искренность и личный подвиг, чего во многих недоставало, а потому деятельность таковых сводилась к нулю...»
ЖИВОЙ ЧЕЛОВЕК
И тем не менее отец Иоанн не был иконой, ему были не чужды и человеческие проявления, несколько штрихов к его портрету мы отыскали в «Харьковских Губернских Ведомостях» за 4 августа 1913 г.
В августовской книжке «История вестника» напечатаны воспоминания доктора В. Б. Бершенсона об отце Иоанне Кронштадском... Вот что рассказывает доктор об этом необыкновенном человеке:
«Кому в 70-80-х (XIX века) годах не была известна фигура молитвенника за больных и великого благотворителя, отца Иоанна Кронштадского?!
В течение нескольких лет мне пришлось силой обстоятельств довольно часто видеть отца Иоанна у себя в доме. На меня он производил впечатление человека необыденного. Даже произносимые им большей частью импровизированные молитвы, к которым он приступал обыкновенно тотчас при посещении не только моего дома, говорили скорее в пользу выраженного мнения.
Молился отец Иоанн, хотя скороговоркою, но красиво и убедительно, так что слово его западало в души людей не особенно религиозных.
Как-то после одного такого богослужения, когда отец Иоанн сидел у нас за трапезой, я обратился к нему с просьбой написать что-нибудь в мой альбом автографов, о котором уже не раз поминал.
— Мне особенно было бы приятно, — добавил я, — если написанное коснулось влияния молитв, вами произнесенных, на людей вообще и в частности — на больных.
Отец Иоанн с охотой согласился исполнить мою просьбу.
Вот буквальный текст им написанного: «Христос моя сила, Бог и Господь. Им я живу, спасаюсь, оживотворяюсь, укрепляюсь, юнею духом и телом. Им влечется ко мне народ. Им я господствую над умами и сердцами. Им исцеляю страсти и болезни духа и тела».
В вышеозначенных словах, полных глубокого смысла и значения, таится мировоззрение отца Иоанна и ответ на мой вопрос. «Мы с вами идем к одной цели, но идем только разными путями», — сказал он как-то моему брату, встретившись с ним у постели у одного и того же больного.
Вместе с его достоинствами, как пастыря, украшенными силой слова и убеждения, вместе с бессеребренничеством (отец Иоанн хотя и брал деньги со всех тех, за кого молился, но брал только для того, чтобы иметь возможность, в свою очередь, делать добро),— у него были мелкие слабости и недостатки, причина которых лежала, несомненно, в необыкновенной популярности и в том каждении, которое постоянно и всюду раздавалось при одном появлении скромной фигуры отца Иоанна. Кто в наш век так почитаем и любим, как отец Иоанн? Какое другое имя могло бы привлечь столько богомольцев, столько верующих, столько жертвователей, как его? Ведь к настоятелю Кронштадского собора ежегодно стекались, как известно, десятки тысяч рублей.
Объявлено, что отец Иоанн делал добро ради любящих женщин, которых он в свою очередь любил, по-моему, не выдерживает критики. На женщин, как на женщин он не смотрел вовсе.
Перескажу об одной маленькой слабости отца Иоанна. Отец или батюшка, как его обыкновенно называли, чувствовал какое-то особое пристрастие к довольно дорогому елисеевскому хересу, на этикетке которого был изображен золотой кораблик. Только это вино он охотно пил, но и то в последнее время не больше рюмки.
Однажды, когда отец Иоанн пообещал заехать к нам, мы с женой вспомнили, что херес с корабликом у нас на исходе. Так как у меня в то время было несколько бутылок уже попробованной весьма редкой мадеры, подаренной мне одним чрезвычайно богатым помещиком и большим знатоком вина, то елисеевского хереса, несмотря на дороговизну его, несомненно гораздо худшего качества, я не купил, а откупорил ожидавшему гостю имеющуюся у меня мадеру. Еще не испробовав моего вина, отец:
— А ты, мой друг, видно поскупился и не приобрел моего любимого вина?
— Странно, что вы, батюшка, еще не отведав предусмотренного вам вина, в десять раз лучше елисеевского, нашли возможным обвинить меня в скупости. Неужели вам, крестному отцу моего сына, я пожалел бы несколько рублей на покупку елисеевского хереса!
— Винюсь, винюсь, — несколько сконфуженным голосом произнес отец Иоанн и стал пробовать стоящую перед ним мадеру.
Вино, как и следовало ожидать чрезвычайно понравилось отцу Иоанну, и вопреки своему правилу, он выпил не одну, а две рюмки...
В начале мая 1908 года, когда из Кронштадта со всех сторон шли слухи о серьезном заболевании отца Иоанна, вдруг получаю оттуда же телеграмму за подписью одной особы, в последнее время возившей отца Иоанна по больным, в которой значилось: «Батюшка просят вас приехать как врача». Немного удивившись такому приглашению, так как я сознавал, что в распознавании болезни, которой страдал, по слухам, отец Иоанн, я совершенно не был компетентен, я все-таки на другой день поехал в Кронштадт.
Толико живые еще глаза на страшно похудевшем и покрытом мелкими морщинами лице отца Иоанна освещали его выразительные и умные черты. Отца Иоанна я не видел больше полугода.
— Вот, наконец, и вас, как доброго своего знакомого, я решился побеспокоить, — сказал, расцеловавшись со мной, отец Иоанн. — Хочется мне знать откровенно, можно ли мне помочь и есть ли какая-то надежда, хотя бы на неполное выздоровление? Мне доктора-специалисты уже давно назвали мое основное страдание. Человек, однако, жив надеждой. Быть может, вы как врач, пользующий внутренние болезни, взгляните на мою болезнь не с узкой точки зрения специалистов?
Осмотрев тщательно отца Иоанна, я хотя и не сделал специальных исследований, все-таки мог сказать с достоверностью, что заболевание предстательной железы и мочевого пузыря, которым в последнее время страдал бедный батюшка, по-видимому, достигло высокой степени.
— Вы хотите знать мое вполне откровенное мнение? — сказал я отцу Иоанну по окончании моего осмотра?
— Я его требую: я уже зажился на свете, мне ведь восемьдесят один год, — проговорил отец Иоанн. — Смерти я не боюсь!
— Специальное лечение под руководством врача-специалиста, полноценный отдых, постоянное пребывание на чистом деревенском воздухе, строжайший режим, отказ от всякого богослужения — могут в настоящем облегчить ваши страдания и даже на некоторое время отдалить неминуемый конец, — со смущением произнес я свой грустный приговор...
— Спасибо, — ответил мне совершенно спокойно отец Иоанн, — но от богослужений, от постов и от молитв за болящих я никогда не откажусь, покуда болезнь окончательно не прикует меня к постели. Только один из ваших советов я исполню: поеду, как и каждый год, в Архангельскую губернию, но находиться там под постоянным наблюдением специального врача — этого я сделать тоже не смогу.
Затем, еще раз поцеловав меня, произнес твердым голосом, без малейших признаков волнения: «Спасибо, спасибо!»
Выйдя потом в следующую комнату, где восседали батюшкина жена, только на несколько месяцев пережившая своего мужа, и еще какие-то невзрачные с виду, совсем простенькие, женщины, —отец Иоанн тем же спокойным голосом, даже скорее довольным, сказал им всем, ожидавшим, видимо, с некоторым волнением результатов моего осмотра.
— А меня доктор обнадежил, но посоветовал поскорее уехать на родину.
Я вынес положительное убеждение, что женщины, как таковые, для отца Иоанна никакой роли не играли. На них он смотрел исключительно с жалостливой стороны...
Этим-то и объясняется широкое покровительство женщинам со стороны отца Иоанна. Это покровительство давало жизнь новым женским монастырям, во главе которых стоит в Петербурге Иоанновский монастырь, недавно устроенный на реке Карловке».
Умер Иоанн Кронштадский в 1908 году. Россия вмиг ощутила себя осиротевшей, Василий Розанов писал: «Отец Иоанн Кронштадский, выйдя за границы своего исповедания, шел, как всемирный молитвенник и целитель, на помощь всякой нужде, всечеловеческому страданию... Он явился личным свидетелем истины религии. Он «доказал религию» воочию тем, что он молился и исцеление наступало».
Часть из вышеприведенных сведений были почерпнуты из книги Софьи Шоломовой «Его почитали Святым уже при жизни».

Семен Авербух

Архив газеты "Тайны века", Харьков, 2004