Пан Пилсудский — первый руководитель возрожденной Польши — был студентом Харьковского университета. На этом основании польская община Харькова предлагает учредить в его честь мемориальную доску.
Нужен ли в Харькове такой памятный знак тому, кто хотел расчленить Россию, сделать Украину вассалом Польши, называл Харьков паршивым городом, а время, проведенное в нем паскудным?
Об этом знают харьковские апологеты Пилсудского. Знают, не могут не знать, но старательно обходят.

Не для того, чтобы обелить Пилсудского. Дело в ином. Мемориальная доска Пилсудскому (если она появиться) окажется очередной символической вехой избранного пути к поместной церкви, к престолу папы, послужит интересам продвижения в НАТО. Животным свойственно метить территорию, а люди создают семантический (знаковый) контур, обозначая свою территорию, и в данном случае этот факт может расцениваться жителями Слобожанщины как продвижение западной духовно-культурной экспансии на восток.
В жизни как в пьесе, на историческую сцену выходят новые персонажи, но, отыграв свою партию, они уступают место другим, но не исчезают навсегда, их призраки продолжают отчаянную борьбу, они витают над душами ныне живущих поколений, влияют на их жизнь, определяют, мировоззрение и выбор приоритетов, направляют действия и следовательно, формируют будущее. Таким образом, прошлое настоящее и будущее сплетены в единое целое. Попытки строить будущее, фальсифицируя историю, обречены, это будущее окажется столь же фантомным, как и прошлое, к которому оно апеллирует. Наиярчайший в истории факт обоснования власти и построения государства на мифотворчестве — это «Тысячелетний рейх» в гитлеровской Германии, чем это кончилось, хорошо известно. Попытки новых украинских мифотворцев, конечно, бледнеют по сравнению с изысканиями Гитлера, но не менее отчаянны и корень этого стремления — воля к власти.
Так «делают» историю.
«ШЛЯХТИЧ ГОНОРОВЫЙ»
Так кто же такой Юзеф (Осип, Иосиф) Пилсудский?
Польский государственный деятель, маршал. Один из лидеров Польской социалистической партии. В 1919-1922 годах глава государства («начальник» государства). После осуществленного им в мае 1926 года государственного переворота унесший 1300 человеческих жизней, Пилсудский стал неограниченным диктатором, установил в стране авторитарный режим, действуя в качестве военного министра (1926 -1928, 1930).
Герой чужой истории, из рода польских панов, он имеет право на внимание и в Польше, и в Европе, а как ополяченный литовец и в Литве. Преданность ей он пронес через все события своей жизни.
Польша была стерта с политической карты с 1772 года после раздела между Австрией, Россией и Пруссией. Ее возрождение, становление как государства, формирование армии и ее военные удачи — все это связано с именем Пилсудского.
Отношение к нему, оценка его даже при жизни не были однозначными. Были и оставались после его кончины и пилсудчики и открытые его враги.
Неоднозначно отношение к нему и у нас.
Вдохновенно лгал К. Радек (1926г.), когда назвал Пилсудского жертвой царизма, узником тюрьмы с седьмого класса гимназии.
В светской историографии и публицистике его оценки постоянно менялись – националист, фашист… Все эти ярлыки были данью конъюнктуре, но год от года оценки смещались. Они ушли в прошлое и уступили место спокойно, научно выверенным характеристикам, из которых все же нельзя изъять главное, чем жил Пилсудский — ненависть к России.
Ненависть рождалась исподволь. В гимназии, под влиянием прочитанных книг и казенщины: «типичные стычки с московскими педагогами, русификация» в гимназической среде и студенческих кружках. «Моя ненависть, — напишет он позднее, — к царским учреждениям, к московскому притеснению возрастала с каждым днем…»
На формирование личности оказала влияние и ссылка на 5 лет в Восточную Сибирь. Отправлен в ссылку «на всякий случай» в связи с арестом брата, участником неудачного покушения на Александра III, в котором был так-же замешан Александр Ульянов — старший брат Владимира Ульянова (Ленина).
Ссылка была отнюдь не обременительной. Читал, охотился, учился в беседах с профессиональными революционерами. Но след остался.
Он участвовал в создании полувоенных антирусских организаций в Галиции, и в 1910 году был создан Стрелецкий союз.
Русофобия была его жизненным стержнем, жгучая ненависть ко всему русскому была его руководящим и направляющим чувством. «В течение всего 1919 г., — сообщает его биографы Д.и Т. Наленч, — Пилсудский высокомерно повторял, что большевики — это ничто и что он будет бить их «где захочет и как захочет».
Высокомерно считал себя победителем России в войне 1919-1920 г.г. «Двух дней, — читаем в его книге «Война 1920 года», — было достаточно, чтобы противостоять мне. Советская 12-я армия была разбита до такой степени, что до самого конца войны уже не смогла оправиться от этого поражения. Помню радостную минуту, когда у себя на столе нашел текст телеграммы командующего этой 12 армией, открытым текстом посланной в эфир по радио: «Где моя дивизия?» Ответ он получил только от одного комдива, который… передал «Нахожусь там-то и там-то, а где мои войска, не знаю».
Пилсудский не договаривает. Польская армия в сущности была сформирована Францией, стратегию (а может быть, и тактику) разработал французский генерал Вейтан, герой Первой мировой войны.
Но главный замысел Пилсудского потерпел неудачу — ослабить Россию, создать федерацию Польши, Литвы, Белоруссии, Украины, где, в частности, Украине отводили роль вассала.
Наступавшие польские войска прорвали фронт и 7 мая взяли Киев. Но тут же покатились назад. Украинский крестьянин не жаждал возвращения польских панов.
По послевоенному миру (Рига, 18 марта 1921 г.) Польше пришлось оттянуть свои границы западнее желаемых, да и те продержались до 1939 года…
В одном случае ненависть Пилсудского к России оказала помощь большевикам. Пилсудский опасался Деникина даже больше, чем большевиков. Поэтому обещал Советскому правительству не начинать войну. Советы переместили свои войска с западной границы и бросили их на разгром Добровольческой армии.
«ПАРШИВЫЙ БЫЛ ЭТОТ… ХАРЬКОВ»
Так Юзеф, судя по дневнику М.Лепецкого, его адъютанта, уже на склоне лет отозвался о Харькове. Замечание же, судя по дневнику, Пилсудский сделал в доверительной беседе. Впрочем, из песни слов не выкинешь. Невесело сложилась для Юзефа жизнь в Харькове. «Паскудное было время», — сказал он Лепецкому о том времени. Виновны все же не Харьков и не то время. Все здесь зависело от самого Юзефа. Подпольный студенческий кружок разочаровал: много москалей, мало поляков. В феврале 1886 г. Юзеф принял участие в студенческих волнениях, за что был преду-прежден и отсидел пару суток в университетском карцере.
Теперь слово документам, которые цитирует Лепецкий:
«Прошение.
Желая перевестись в Дерптский университет на второй курс медицинского факультета, имею честь просить Ваше превосходительство переслать мои документы в означенный университет, а в случае принятия меня выслать требуемое свидетельство о моем освобождении…»
«На этом прошении, — комментирует Лепецкий, — (дневник адъ-ютанта маршала Пилсудского) виднеется в левом углу наискось написанное примечание университетского инспектора следующего содержания:
«Студент Юзеф Пилсудский своим поведением обратил на себя внимание инспекции, а за участие в беспорядках 18 и 19 февраля 1886 года решением Правления Университета, утвержденным куратором округа, был посажен в карцер, который отсидел, и получил выговор и предупреждение, что если будет замечено, что он ведет себя вопреки действующим предписаниям, то будет безоговорочно исключен из университета. И.о. инспектора Д. Гаркашевский».
Лепецкий, цитируя эти документы, не указывает их дату. Поэтому неясно, как поступил Юзеф: покинул университет после полученного предупреждения или предчувствуя его. Все это имеет значение для оценки отношения Юзефа к университету и Харькову. Как, может быть, и для оценки его как личности. Пребывая в Харькове всего несколько месяцев, он, конечно, не мог встать, как утверждает А. Гедройц (см. «Польська діаспора у Харкові», 2004 г., с.50), «на путь профессиональной революционной борьбы с самодержавием». Совсем наоборот. Как утверждают Д.и Т. Наленч (Юзеф Пилсудский. Легенды и факты, 1990), «Учился в Харькове без энтузиазма. Не бросился в водоворот студенческой политической жизни. Хотя столкнулся с модной в то время студенческой конспирацией».
Случаен был и выбор Харькова. «Финансовое состояние семьи вы-глядело столь плачевно, что, выбирая учебное заведение, он подумал относительно дешевом провинциальном университете» Выбрал Харьков. Харьков и Пилсудский оставались чужими друг другу. Давали о себе знать условия студенческого быта, пережитый карцер, полученный выговор и предупреждение. Все это оседало в памяти: «паскудное было время».
ЖЕРНОВА ИСТОРИИ
Пилсудский понимал, насколько Польша оказываться зажатой между Германией и СССР, предвидя нападение Германии, и считал войну с ней кошмаром Польши.
Приход Гитлера к власти крайне обеспокоил Пилсудского. Но руководимый скорее чувством, чем разумом он отказался участвовать в восточном пакте, как и не ответил на зондажи о предоставлении советской помощи против агрессора. И это притом, что лично Пилсудский считал, что пакта с Германией «хватит» на четыре года, то есть до 1938 года, после чего начнутся «осложнения».
В 1934 он заключил польско-германское соглашение, являвшееся одним из этапов в подготовке фашистской агрессии против СССР. Эта политика в 1939 привела буржуазно-помещичью Польшу к краху. «Пилсудский, — пишет М. Прушиньский, — выиграл войну, но проиграл мир».
Пилсудский не отличался завидным здоровьем, и в мае 1935 года его состояние заметно ухудшилось. Окружение понимало: безнадежен, рак печени, кома. Но Пилсудский вечером 10 мая, на время придя в себя, пытался объяснить: «Лаваль... я должен... Россия». Даже на смертном одре диктатор думал о России. Что он хотел сказать, осталось загадкой. Может, хотел покаяться и завещать потомкам дружбу с северным соседом?
Ну, а пока что первое здание Харьковского университета обрастает мемориальными досками. Недавно появилась красочная мемориальная доска в честь Михновского, который отношения к университету не имеет, но зато известен как ярый русофоб, и в Харькове он прославился как организатор взрыва бюста Пушкину в 1904 году.
Теперь же хотят «присоседить» к доске в память Михновского мемориальную доску в честь Пилсудского. Говорят, истинно то, что очевидно. Очевидно, что главная «заслуга» обоих — это патологическая ненависть ко всему русскому. Но, конечно же, те, кто пытается их культивировать на слобожанской земле, вслух об этом не скажут.
Их отчаянные попытки отлить свои чувства во что-то материальное весомое, чтобы эти знаки в по-следующем послужили орудием борьбы и дополнительным уверением в собственной правоте, на деле могут оказаться нелепыми кляксами в летописи, которая ведется от сотворения мира, примерно такими же, как и идолы коммунистической эпохи.
Ведь мы не выходим со встречным предложением установить в Варшаве памятник Екатерине II или генералиссимусу Суворову, понимая, что полякам это в свою очередь может принести нестерпимую боль.

Семен Авербух
Сергей Моисеев
P.S.

Почему же никто не вносит предложение установить мемориальную доску в память о Костомарове. Он окончил Харьковский университет, оставил ценные воспоминания о Харькове и его университете. Вошел в число лучших ученых России.
Нет мемориальных досок в память о Ковалевских. Евграф и Егор Ковалевские были выпускниками Харьковского университета. Андрей Ковалевский — его профессором. Они внесли немалый вклад в культуру России, в мировую науку.
Пилсудский же проучился в Харьковском университете два семестра поспешил покинуть. Его нельзя считать воспитанником университета, тем более его выпускником.

Архив газеты "Тайны века", Харьков, 2007