Сейчас, когда новая украинская власть прикладывает титанические усилия для того, чтобы добиться признания за Украиной статуса «жертвы геноцида», история мало кого интересует — бал правит «Ее Величество Мифология». Между тем, слова «Украина» и «геноцид» действительно в ХХ веке стояли рядом. И не один раз.
Первое, о чем нельзя не вспомнить в связи с этой темой, — геноцид в отношении жителей Галицкой и Прикарпатской Руси в самом начале ХХ века. Об этом мало кто знает, но именно Австро-Венгерской империи принадлежит «пальма первенства» в такой важной «отрасли», как создание концентрационных лагерей. В начале Первой мировой войны ею была создана целая сеть подобных учреждений, самое известное из которых — Талергоф (недалеко от города Грац в Австрии). В них за короткий срок было уничтожено более 60 тыс. человек...

Этой страшной трагедии предшествовало бурное национальное возрождение галицко-русского народа, населявшего Галицию и Прикарпатье. Чтобы составить представление о размахе этого движения, ознакомимся с одним небезынтересным документом того времени — петицией в Венский парламент, в которой ставится вопрос о свободе преподавания русского языка, истории и права на заселенных русскими землях, входивших тогда в состав Австро-Венгрии:
«Высокая палата! Галицко-русский народ по своему историческому прошлому, культуре и языку стоит в тесной связи с заселяющим смежные с Галицкой землей малоросским племенем в России, которое вместе с великорусским и белорусским составляет цельную этнографическую группу, тоесть русский народ. Язык этого народа, выработанный тысячелетним трудом всех трех русских племен и занимающий в настоящее время одно из первых мест среди мировых языков, Галицкая Русь считала и считает своим и за ним лишь признает право быть языком ее литературы, науки и вообще культуры...
Общерусский литературный язык у нас в Галиции в повсеместном употреблении. Галицко-русские общественные учреждения и студенческие общества ведут прения, протоколы, переписку на русском литературном языке. На этом же языке у нас сыздавна издавались и теперь издаются ежедневные повременные издания, как: «Слово», «Пролом», «Червонная Русь», «Галичанин», «Беседа», «Страхопуд», «Издания Галицко-русской матицы», «Русская библиотека», «Живое слово», «Живая мысль», «Славянский век», «Издания общества имени Михаила Качковского», расходящиеся в тысячах экземпляров»...и т.д. Тот факт, что под этой петицией оставили свои подписи 100 тыс.(!) галичан говорит сам за себя...
Столь же динамично развивался в то время процесс возвращения униатов в православие. Достаточно сказать, что на крупные церковные праздники в Почаевскую лавру прорывалось через австрийскую границу до 400 крестных ходов. В ответ на эту раздражающую метрополию активность в подвластных ей областях Австро-Венгрия развязала геноцид...
Вот что писали об этом в Талергофском Альманахе:
«Воспринял наш доблестный мученик-народ всю эту жестокую казнь и хулу, как и все прежние гонения и козни под австрийским ярмом, не за какую-нибудь действительную измену или другую определенную вину, которых тут в общем, в спокойном национально-культурном быту и труде его, и не было, и быть не могло, а просто и исключительно только благодаря тому, что рядом, бок-о-бок, жила-цвела могучая, единокровная ему Poccия, перед которой дряхлая тюрьма народов — Австрия всегда испытывала самый злобный и неистовый страх. И в этом-то суетном страхе, в этой трусливой вражде ее к России, с одной стороны, а в русском же облике, сознании и даже имени нашего злосчастного народа, с другой, и следует, очевидно, признать ту главную, основную причину, тот внутренний двигатель зла, которые и вызвали ныне, в безумном военном угаре, весь этот чудовищный, жуткий кошмар.
Обезумевший враг пытался выместить на своей безвинной и безответной жертве последнюю, отчаянную свою ярость, упорно упиться ее сиротскими слезами и кровью в свой крайний, предутренний час».
Сначала было проведено несколько показательных процессов над священниками и мирянами, переходившими в православие и говорившими по-русски. Перечислю только самые нашумевшие из них. Один из первых — «Процесс Ольги Грабарь» в 1882-м году. Затем первый и второй «Мармарош-Сигетские процессы» (в 1912 и 1914 гг.), в ходе которых были осуждены закарпатские крестьяне, целыми селами переходившие в лоно Православной церкви. Более 90 человек тогда получили обвинительные приговоры, а тысячи повинных в том же «грехе» крестьян вынуждены были несколько лет провести «на осадном положении». Затем, «Процесс Максима Сандовича и Семена Бендасюка» в 1914 году. Другой процесс, в ходе которого был осужден доктор богословия Ф.Богатырец, и «Дело братьев Геровских» на Буковине (1912-1914 гг.). Этот список можно было бы продолжать долго...
Первая мировая война во многом развязала австро-венгерским властям руки — начался массовый антирусский террор. Так, в первые годы войны было казнено и замучено в концлагерях более 60 тыс. человек, более 100 тыс. бежали в Россию, еще около 80 тыс. было уничтожено после первого отступления русской армии (в том числе были уничтожены около 300 униатских священников, заподозренных в симпатиях к православию и России). Обратите внимание, это официальные данные, на которые ссылается польский депутат Венского парламента А. Дашинский... Кстати сказать, все русские депутаты этого парламента были расстреляны...
В манифестах и воззваниях военные и административные власти обещали от 50 до 500 крон каждому, кто донесет на русина. На улицах и площадях галицких городов платные агенты выкрикивали: «ловить шпионов! Давайте их сюда на виселицы!»
Хватали всех сплошь, без разбора, кто лишь признавал себя русским и русское имя носил. У кого была найдена русская газета или книга, икона или открытка из России. А то просто, кто лишь был назван «руссофилом».
Хватали, кого попало. Интеллигентов и крестьян, мужчин и женщин, стариков и детей, здоровых и больных. И в первую очередь, конечно, ненавистных им русских «попов», доблестных пастырей народа, соль галицко-русской земли.
«У меня нет ни малейших причин для того, чтобы скрывать принадлежность к Руси, за которую и смерть мне не страшна. Гибель моего отца и моя, и даже гибель всех русских галичан не в силах спасти такую огромную державу, как Австро-Венгрия. История чистая и правдивая, потребует ответа за все наши жертвы, тем более, что никто из нас не пойман с оружием в руках против австрийской армии. У вас власть судить, потому пользуетесь ею!» — это слова молодого студента, расстрелянного 28 августа 1914 года.
В это страшное время галицко-русский народ узнал страшное слово Талергоф. Вот как описывает условия содержания там узников галицко-русский историк В. Ваврик: «В дневниках и записках талергофских невольников имеем точное описание этого австрийского пекла. Первую партию русских галичан пригнали в Талергоф 4 сентября 1914 года. До зимы 1915 года в Талергофе не было бараков. Люди лежали на земле под открытым небом в дождь и мороз. Счастливы были те, кто имел над собою полотно, а под собою клок соломы. Скоро стебло стиралось и смешивалось с грязью, пропитанной людским потом и слезами. Эта грязь являлась лучшей почвой и обильной пищей для неисчислимых насекомых. Вши изгрызали тело и перегрызали нательную и верхнюю одежду. Червь размножался чрезвычайно быстро и в чрезвычайных количествах. Величина паразитов, питающихся соками людей, была вопиющая (бесчисленная). Неудивительно поэтому, что немощные не в силах были бороться с ними. Священник Иоанн Мащак под датой 11 декабря 1914 года отметил, что 11 человек просто загрызли вши. Болезни и антисанитария оборачивались на каждом шагу смертью.
На грязных телах разводились миллионы насекомых, которые разносили по всему Талергофу заразные болезни: холеру, брюшной тиф, дифтерию, малярию, расстройства почек, печени, селезенки, мочевого пузыря, поносы, рвоты с кровью, чахотку, грипп и прочие ужасные болезни. Кроме нечистоты, эпидемии в Талергофе способствовал всеобщий голод. Немцы морили наших людей по рецепту своей прославленной аккуратности и системы, а бросая кое-что, как собакам, ухитрялись, будто ради порядка, бить палками всех, куда попало. Капралы щеголяли своими знаниями, обучали военной дисциплине, выправке, применяли жестокие приемы при долбежке муштры даже стариков, священников и женщин, которые никогда в солдатах не служили. Бешеным криком, палкою и прикладом водворяли часовые «порядок» так, что часто возвращались многие от выдачи постной воды, конского или собачьего мяса калеками.
Для запугивания людей, в доказательство своей силы, тюремные власти по всей талергофской площади повбивали столбы, на которых довольно часто висели в невыносимых мучениях и без того люто потрепанные мученики. Поводом для подвешивания на столбе были самые ничтожные провинности, например, поимка кого-либо курящего в бараке ночью.
27 марта 1915 года священник Иоанн Мащак записал: «Профос вызвал 5-х женщин и заявил им, что по очереди пойдут в одиночную коморку. Одна из них улыбнулась, за что профос подвесил ее на столбе. Слабая женщина терпела муки, какие не в силах вытерпеть иногда крепкий солдат». Феофил Курилло рисует такую картину: 30 изнуренных и высохших скелетов силятся тянуть наполненный мусором воз. Солдат держит в левой руке штык, а в правой палку и подгоняет ими «ленивых» людей. Пленные тянут воз и еле-еле продвигаются, ибо сил у них не хватает. Талергофскими невольниками в жаркое лето и в морозную зиму, избивая их прикладами, выправляли свои дороги, выравнивали ямы, пахали поля, чистили отхожие места. Ничего им за это не платили, а только ругали их русскими свиньями... Случилось так: священник читал молитвы из молитвослова. К нему подбежал солдат и, ударив кулаком по книге, крикнул: «Читать запрещено!» «Сегодня у нас Рождество Богородицы», — ответил спокойно священник. «У собак и изменников нет Богородицы. У них есть только собачья мать!» — заорал солдат и приказал священнику возить тачками гной, затем, на потеху еврея, потешившись этой шуткой, он велел еврею везти священника в грязной тачке к гнойной яме и сбросить его туда вместе с мусором.
В барак, где сидели православные священники, пришли два солдата и спросили: есть ли здесь русские, некатолические священники. Вышли двое пожилых пленных. Солдаты запрягли их вместо лошадей и возили на них огромную бочку с водой. Старики, заливаясь горячим потом, падали от усталости на землю, но немцы на это не обращали внимание, били их прикладами, подгоняя вперед.
Но пакости немцев не могут сравниться с издевательствами своих соотечественников. Немец не мог так глубоко понять душу русина-славянина, как тот, который назвал себя украинцем, вроде официала полиции г. Перемышля Тимчука, интригана, провокатора, доносчика, раба-мамлюка, — все в одном лице, — который выражался о родном народе как о скотине. Он был правой рукой палача Пиллера, которому доносил на арестованных. Однако, Тимчука перещеголял в этом деле украинец-панович Чировский, оберлейтенант австрийского запаса. ...Ничтожество, вылезшее на поверхность Талергофа благодаря своему угодничеству немцам и тирании над своими соотечественниками, появился в нем весною 1915 года. Все невольники Талергофа характеризуют его как профессионального мучителя и палача. Поймав жертву, он потирал руки от радости, топтался на одном месте, хихикал, предвкушая экзекуции над «провинившимися».
Варварство его дошло до того, что велел на могиле под соснами уничтожить православные кресты, доказывая немцам, что в этих крестах таится символ русской веры и русской идеи.
Муки в Талергофе продолжались от 4 сентября 1914 года до 10 мая 1917 года.
Вот пишет в своих воспоминаниях бывший узник Талергофа М. Марко: «Жутко и больно вспоминать о том тяжком периоде близкой еще истории нашего народа, когда родной брат, вышедший из одних бытовых и этнографических условий, без содрогания души становился не только на стороне физических мучителей части своего народа, но даже больше — требовал этих мучений, настаивал на них... Прикарпатские «украинцы» были одними из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны».
Новой украинской власти, последовательно проводящей курс на насильственную украинизацию русскоязычных областей, не мешало бы вспомнить о «подвигах» их исторических предшественников. И, начиная очередной этап кампании по превращению Голодомора в «Новый Холокост», не забывать о Талергофе, о пане Тимчуке и обер-лейтенанте Чировском...
Теперь наследники палачей без тени смущения претендуют на статус жертвы... Впрочем, эти наспех сконструированные по старым «европейским (польско-австрийским) украинизаторским лекалам» мифологемы удачно вписываются в общеевропейский «ревизионистский проект», очертания которого проступают все очевиднее.
Поэтому необходимо выставить и пригвоздить весь этот кошмар и ужас к позорному столбу истории. Хотя бы только для бесстрастного и нелицеприятного суда грядущих времен, хотя бы для увековечения испытанных тут нашим народом ужасных мытарств, издевательств и мук. Для запечатления на скрижалях истории его долготерпения и героизма на искупительном кресте.
Уже есть случаи, когда внимательное изучение этих зверств, предательств и доносов приводило людей в каноническую Православную церковь на путь спасения души.
Но даже когда мы молчим, камни вопиют. На Личаковском кладбище во Львове еще сохранился памятный камень, на котором выгравированы такие слова: «Жертвам Талергофа — Галицкая Русь». Преславный памятник и скорбный памятник безвинно выстраданной ею искупительной, вечерней жертвы за Единую, Святую Русь!
Искупительный путь к Воскресению ведет через крестные страсти Голгофы. Упокой Господи души всех невинно убиенных православных христиан! Вечная им память!

Кирилл Фролов

Архив газеты "Тайны века", Харьков, 2005