Освобождение — самое высокое, торжественное, радостное и мужественное слово. И мы тем более ощущаем качества этого слова, если речь идет об освобождении нашего родного города, села, поселка. Двадцать третье августа... Сколько солдатские сапоги прошли по пыльным дорогам войны, чтобы принести освобождение городу Харькову.
Но кто поднял флаг, первый флаг освобождения? Оказывается, это был наш земляк-харьковчанин, гвардии старший сержант Михаил Гольберг. Родился он в 1911 году. Работал на радиозаводе начальником узла связи, и в 12 часов 22 июня 1941 года из радиопередатчика раздался взволнованный голос Молотова. Завод эвакуировали на Урал, в Челябинскую область, в Касли.

Михаила взяли на фронт. Боевое крещение он прошел в белоснежных полях под Москвой, защищая столицу. Снег был горячим и от его крови.
После госпиталя снова в бой. В «страшное лето» 42-го. А там тяжелая Сталинградская осень.
Здесь произошла встреча — одна из самых ярких в его жизни. С начальником штаба родного 285-го полка капитаном Рудиком. Узнали, что оба с Украины. Только капитан из Днепропетровска. «Ничего, сержант, вместе будем брать и Днепропетровск, и Харьков... Пока же Сталинград». Защищали волжскую твердыню. Михаил снова был ранен. Раны — неминуемые боевые спутники бывалого солдата.
Очередная отправка на фронт в самое пекло огненной Курской Дуги.
Пятого августа 1943-го впервые за всю войну Москва салютует — освобожден город Белгород. Вскоре нашим стал и первый населенный пункт родной Харьковщины — Липцы. Фашисты с боями отступают с оккупированной территории. Все ближе и ближе Харьков.
Из воспоминаний героя: «На всю жизнь запомнился день 14 августа. Меня вызвал к себе командир полка майор Рудик. Иду к нему опушкой леса и вижу батарею «катюш». Командир батареи стоит с картой в руках перед прибором. Догадываюсь, будет наступление на Харьков. Оказалось, действительно артиллеристы готовились вести обстрел парка им. Горького, где закрепились гитлеровцы...».
«...На командный пункт, несмотря на задержку в пути, явился своевременно... Зачем меня вызывали, я мог строить только предположения: на войне бывают всякие неожиданности. Но то, что я услышал, превзошло все мои ожидания. Командир полка доверил моему взводу водрузить победоносное знамя над родным Харьковом...».
Не забыл, значит, разговор под Сталинградом. Да и взвод, и командир, наверное, были на лучшем счету.
«...Не помню точно, 15 или 16 августа командир полка созвал всех командиров батальонов для указания на месте объекта атаки. Когда мы подползли под огнем противника к кирпичному заводу, командир приподнялся, чтобы указать объект. Это стоило ему жизни. Его убило осколком разорвавшегося снаряда... Фашисты вели по нам огонь из самоходной установки, замаскированной между трубой и печью, с расстояния 150-200 метров.
Мы похоронили майора Рудика в селе Циркуны...».
Командир 285 полка 93-й гвардейской дивизии 69-й армии гвардии майор остался жить в нашей памяти, воплощенной в строку на табличке Харьковского троллейбуса, маршрута который многим известен. И в названии улицы нашего города.
«...Смерть любимого командира еще больше сплотила нас. Бойцы горели желанием скорее освободить раскинувшийся перед нами город. 1 августа 1943 года был отдан приказ штурмовать Харьков...»
Генерал-полковник Конев отдал приказ наступать. Теперь высота, с которой было начато наступление, носит имя генерал-полковника Конева, командовавшего операцией.
В первых рядах атакующих были бойцы взвода гвардии старшего сержанта Михаила Гольберга.
«...Подготовив ручной пулемет, древко и знамя, мы поползли к кирпичному заводу. Немцы открыли сильный огонь, но нам удалось ползком пробраться к сушилке кирпичного завода. Здесь разделились на две группы. Первая группа, в состав которой входил и я, проскочила к трансформаторной будке. Вторая группа по сушилке пробиралась к трубе. Ракеты освещали всю территорию завода. Мы отвлекали внимание фашистов пулеметным огнем, давая товарищам возможность идти вперед. При поддержке артиллерии, которая била по заводу и территории вокруг него, вторая группа продвинулась до трубы. За ней последовала наша группа. Территорию завода все время обстреливали фашисты. Добравшись наконец до трубы, мы установили, что наружных скоб нет. Разыскали ход в подвале, через который можно было пролезть в трубу.
Первым спустили в подвал на связанных поясах бойца Химченко. Прошло совсем немного времени, и мы услышали пулеметную очередь и звук падающего тела. Вторым полез сибиряк Васильев. Он появился на верхушке трубы, но тут его срезала пулеметная очередь. Третьим просится идти подносчик дисков Ивнин. Но я отдаю ему пулемет и спускаюсь в подвал сам. Взял у убитого бойца знамя, нашел выход в трубу. На ощупь я нашел скобы и полез вверх все выше и выше, со скобы на скобу. Добрался до предпоследней скобы и подумал, что если стать на последнюю скобу, то я буду выше трубы. Пришлось продеть ногу в предпоследнюю скобу, а другой упереться в нижнюю. На самую верхнюю скобу хотел прикрепить древко флага, но на нем не оказалось тренчика. Долго не раздумывал, снял пояс и с его помощью прикрепил знамя.
Итак, над трубой кирпичного завода развевается красное знамя. Это произошло на рассвете 22 августа 1943 года.
Спустившись по трубе в подвал, я подобрал погибших товарищей и на поясах подал их тела вверх. Когда я вышел из подвала, территория завода была полностью нашей».
«...К вечеру 22 августа наши подразделения освободили Большую Даниловку, достигли кокс завода. Дальнейшее продвижение затруднялось, ибо немцы заняли высоты. За кож заводом они заминировали противотанковыми и противопехотными минами ров... Слово за минерами. Оно было решительным и веским, а пока на стенах зданий, на заборах появились слова пехотинцев «Здесь проходили тихомировцы». Да, проходили, чтобы пойти вперед. По проходам, которые под сильным огнем освобождали минеры. С которыми в такт работала артиллерия, очищая высоты. Наконец из рва убраны мины. Пехота рванула вперед и пошла в наступление вдоль Журавлевки. Шли по улицам Пушкинской, Артема, Чернышевской...».
Артема — это родная улица Михаила... «Товарищ командир, разрешите забежать с ребятами домой! — сказать живы». Вот он, самый родной № 24!... Но кто это во дворе? Да это же соседи: Певная, Лакшина, Болтрушка и другие. Вышли из убежищ, чтобы обнять освободителей. А вид у их командира был, видимо, не лучше, чем у трубочиста. Что же, встреча с трубочистом приносит счастье. И это было счастье освобождения на рассвете 23-го августа 1943 года...
В городе нет воды. Но скоро несколько ведер уже стояли в квартире. «Умывайся, дорогой трубочист, приводи себя в порядок, ведь сегодня для нас самый торжественный день!»
«...Совсем недолго я был дома. Попрощался с соседями, пошел вместе с бойцами...»
«...Под сильным артиллерийским обстрелом наш полк, продвигаясь дальше по Пушкинской, Артема и Чернышевской, дошел до нынешнего сквера «Победы». Здесь осколком разорвавшегося снаряда я был тяжело ранен и отправлен в госпиталь».
Ранен в легкое. И пришлось задержаться в родном городе освободителю. Но уже в госпитальной палате... А потом новые бои. Много нелегких фронтовых дорог до окончания Великой Отечественной... Медали на груди героя свидетельствуют о пройденном пути: «За Будапешт», «За Вену», «За Победу»... И главная веха отмечена орденом Красного Знамени.
После войны ветерану пришлось работать там, где и проходили бои: на Журавлевке, на комбинате бытовой техники. И еще одно замечательное совпадение: стал делать орденские планки, потом женился, родилась девочка. И все вроде бы хорошо. Но беспокоила, напоминала о себе рана, полученная в бою за родной город.
Диагноз врачей — туберкулез.
Еще 26 лет прожил победитель в великой войне, прежде чем отошел к своим боевым товарищам, которые рвались вместе с ним устанавливать знамя над Харьковом.
Кто-то скажет, ну какой практический смысл в установке знамени? Ведь это дополнительный риск, на войне не до шуток — здесь все должно быть рационально. Но знамя впереди полка — это зримый знак силы воодушевления в бою. Война обнажает все: в том числе и силу человеческого духа. Такую силу, которой и сама смерть побеждается.
Давид Риссенберг.

P.S. Автор этих строк не один год добивается, чтобы там, где был совершен этот подвиг, была установлена мемориальная доска. Это нужно в назидание потомкам.
И еще одно предложение. Кирпичный завод стоял на улице Механизаторской. Но что говорит это название жителю города? Ничего. А имя героя-земляка напомнило бы о цене мирного неба.
Это логично. Если иметь ввиду логику совести.

Архив газеты "Тайны века", Харьков, 2006