В Древней Руси пост соблюдался очень строго, люди жили в духовной очевидности, понимали, что добровольное самоограничение лучше вынужденного. Понимали, что человек способный к самоограничению укрощает в себе стихийное начало, обретает внутреннюю свободу, постясь, человек трудится над воссозданием в себе образа и подобия Божьего.
На первой неделе Великого поста шумная русская столица словно засыпала. Никто без нужды не появлялся на улице. Магазины в первые три дня были закрыты. Все жители не производили ни продажи, ни купли, но присутствовали за богослужением, носили простую одежду.
В начале поста стрельцы, по повелению царя, опечатывали все питейные дома, и они оставались закрытыми до истечения пасхальной среды.

Некоторые, наиболее ревностные христиане во весь пост не вкушали ничего приготовленного на огне, довольствуясь сухоядением, другие принимали пищу только на закате солнца. Родители заставляли поститься даже младенцев. По русской традиции, младенец мог питаться от груди матери только «два говенья», то есть менее года, после чего и он обязан был соблюдать посты. По свидетельству иностранцев, младенцев на Руси заставляли исполнять посты с двухлетнего возраста. Но если ребенок был слабый, то за него, согласно церковным постановлениям, постилась мать.
Иностранцев посещавших Москву удивляло столь строгое соблюдение постов всеми русскими людьми. Так австрийский дипломат Герберштейн в своих «Записках о Московии» (ХVI век) пишет: «В четыредесятницу они постятся семь недель подряд. Некоторые принимают пищу только по воскресеньям и субботам, а в остальные дни воздерживаются от всякой пищи. Так же весьма многие довольствуются куском хлеба с водой в понедельник, среду и пятницу.»
Строгость пощения вошла в русское общество так прочно, что стала как бы составной частью самой религиозной жизни народа.
Благочестивые русские люди в первые дни Великого поста без нужды не выходили из своих домов.
Подвиг поста несли и русские государи и бояре. Царь Алексей Михайлович, царица и их взрослые дети не принимали пищи в первые три дня поста. Они не только усердно посещали церковные службы, но и не опускали домашнее молитвенное правило. Только в среду после литургии Преждеосвященных Даров царь вкушал сладкий компот и рассылал его боярам. С четверга до субботы он снова оставался без пищи, а в субботу причащался Святых Христовых Таин. На первой неделе царь никуда не выходил из дома и никого не принимал. Подобным образом проводили первую неделю и вельможи. В течение всего поста, кроме праздника Благовещения, царь ел без масла капусту, грибы и ягоды. По воскресеньям, вторникам, четвергам и субботам он ел однажды в день и пил квас. В остальные три дня недели он совсем не вкушал пищи, за исключением каких-либо торжеств.
О строгости соблюдения Великого поста на Руси архидиакон Павел Алеппский, посетивший Москву с Макарием, патриархом Антиохийским, при патриархе Никоне, писал следующее: «В этот пост мы переносили с ним большие мучения, подражая им против воли, особливо в еде: мы не находили иной пищи, кроме размазни, похожей на вареный горох и бобы, ибо в этот пост вообще совсем не едят масла. По этой причине мы испытывали неописуемую муку... Как часто мы вздыхали и горевали по кушаньям нашей родины и заклинали, чтоб никто впредь (в Сирии) не жаловался на пост».
Кроме воздержания в пище церковным уставом предусматривалась усиленная молитва с земными и поясными поклонами. Вообще, поклоны были неотъемлемой частью как церковной, так и домашней молитвы русского человека.
В русских уставных статьях о поклонах имелось несколько предписаний, но в большинстве из них указывалось по 300, иногда по 400 ежедневных поклонов.
По свидетельству Павла Алеппского, присутствовавшего в одном московском храме в 1656 году, в среду 5-й седмицы поста, во время чтения Великого покаянного канона преподобного Андрея Критского, что все молящиеся положили более тысячи земных поклонов, не считая поклонов до и после канона. Когда патриарх Никон хотел заменить земные поклоны на малые при совершении молитвы преподобного Ефрема Сирина и некоторых частных богослужений, то народ и духовенство возмутились и обвинили его в ереси и произволе.

"Мы радовались на них. Какая это благословенная страна, чисто православная! Ни евреи, ни армяне, ни другие иноверцы в ней не обитают и неизвестны. У всех их на дверях домов и лавок и на улицах выставлены иконы и всякий входящий и выходящий обращается к ним и делает крестное знамение; также, всякий раз, когда они проходят мимо дверей церкви, издали творят поклоны пред иконой. Равно и над воротами городов, крепостей и укреплений непременно бывает икона Владычицы внутри и икона Господа снаружи в заделанном окне и перед ней ночью и днем горит фонарь; на нее молятся входящие и выходящие. Также и на башнях они водружают кресты. Это ли не благословенная страна?
О, как они счастливы! Ибо все дни их радостны как праздник: нет заботы о хараче, о потерях, о долгах, а есть забота лишь о том, чтобы спешить из дома в церковь, из церкви домой, в благодушном настроении, ликующими и радостными."-- отмечал Павел Аллепский.

В «Истории о отцех и страдальцех Соловецких» есть рассказ об одном подвижнике, который на исповеди перед смертью открыл духовнику, что келейное правило он совершил вперед на 30 лет, то есть положил бесчисленное число поклонов и прочитал сотни тысяч молитв. И этот случай не единичный.
Милостыня бедным в Древней Руси рассматривалась как необходимая спутница говенья, придающая ему нравственную ценность. Павел Алеппский отмечал, что в Москве мало бедных, просящих милостыню, так как было «много домов для помещения их и ежедневная выдача потребного для жизни». Кроме того, бедные были распределены по разрядным спискам между боярами для получения ежедневного пропитания.
Такое строгое его соблюдение вытекало из внутренней потребности глубоко верующего русского сердца. Внешняя строгость была лишь проявлением сосредоточенности на внутренней жизни, стремления очистить себя от всякой нечистоты для единения с Богом. Поэтому и в рамках строгих церковных установлений русские люди чувствовали себя естественно, свободно и просто. Вот такой строгостью к себе, трудом, постом и молитвой создали наши предки для нас наше Отечество. На этом общенародном многовековом подвиге, как на прочном фундаменте стоит Русь и века простоит.
 

Михаил Спасский